- Помню. Я говорил, что в тебе уживаются две женщины, которые любят разных мужчин.
- Так вот. Ты прав. Только, не просто две женщины, а две я, но разного возраста, - она заметила его вопросительный взгляд и улыбнулась. - Я сейчас все объясню, а ты отнесись к этому серьезно, как бы нелепо тебе это не казалось.
Она задумалась: с чего бы начать? А он не спускал с нее глаз.
- Мне было, скажем, за сорок, и я умерла. Но там, - и она подняла глаза вверх, - решили дать мне еще один шанс, прожить свою жизнь заново с восемнадцатилетнего возраста. А чтоб не наделала тех же ошибок, оставили мне память о той, прежней жизни. Так я оказалась в своем теле тридцатилетней давности, но я, восемнадцатилетняя, тоже никуда не делась. Короче говоря, меня две. И я никому, ни тебе, ни Андрею, никогда бы этого не рассказала, если бы не одно обстоятельство. Когда ты говорил мне там, в машине, о своих догадках, я испугалась, что выдала себя, что теперь у меня снова заберут жизнь. Я очень отчаялась тогда и в какой-то момент приготовилась к смерти, подумала о ее неизбежности. И действительно умерла.
Елена посмотрела на Вильдама, он сидел бледный, с застывшим взглядом.
- Я видела тебя на дороге: ты сидел прямо на земле, держал меня на руках и плакал.
Его глаза расширились.
- Но я умерла не от удара. Я сама себя убила, еще до аварии, только тем, что подумала о смерти. Оказывается, меня не предупредили, что эту вторую жизнь я могу закончить сама, надо лишь остановить сердце, подумав о смерти. Меня снова вернули, но больше такого не будет. Если я опять сильно отчаюсь или захочу умереть, я умру.
По лбу Вильдама струился пот, но он его не замечал, он не сводил с Елены глаз.
- А я пока не хочу умирать, я еще не все сделала, что хотела, не все исправила. Но, зная свой характер, зная свое самоедство, я боюсь, что, когда-нибудь забудусь и непроизвольно свершу непоправимое. Мне нужен человек, который был бы рядом и не позволил бы мне сделать это. А кроме тебя, я никому не могу доверить эту тайну. Боюсь, Андрей не поверит мне, а, если поверит, кто знает, как он отнесется ко всему этому. А что ты думаешь?
Вильдам пристально смотрел на нее, как будто хотел разглядеть в ней тех двух женщин, и молчал. Его сигарета догорела и потухла, пепел упал на брюки, но он не замечал. В душе Елены начала нарастать тревога: а правильно ли она сделала, что все ему рассказала, возможно ли в такое поверить?
Вильдам очнулся, закурил новую сигарету и сказал:
- В это трудно поверить. Это правда? Ты меня не разыгрываешь?
- Правда.
- Тогда это многое объясняет... Но у меня есть некоторые вопросы. Можно?
- Я не на все вопросы могу ответить, не надо спрашивать меня о моей прошлой жизни, сейчас у меня все по-другому.
- И все же, всего пару вопросов.
- Спрашивай, но не сердись, если я на какие-то не отвечу.
- Мы были с тобой знакомы тогда...раньше?
- Конечно, мы же работаем вместе. Но я поняла, что ты хочешь спросить. Дальше разговоров на работе дело не пошло.
- А Андрея ты знала раньше?
- Да. Но позже и при других обстоятельствах.
- Значит, то, что происходит сейчас...
- ...все по-другому. Для меня это действительно неизвестная мне жизнь, как и для любого другого. Единственное, это то, что я знаю, чего мне не стоит делать, с кем не стоит связываться.
- Значит, ни я, ни Андрей к этой категории не относимся.
- Нет, - улыбнулась Елена.
- Но, если ты не доверяешь Андрею, почему ты с ним?
- Не то, чтоб я не доверяла ему. Просто..., посуди сам. Ты молодой парень, встретил девушку, полюбил ее, стал ее первым мужчиной, - Вильдам чуть качнул головой, прищурился, прикусил губу, скрывая улыбку, - и вдруг оказывается, что это не совсем девушка и не совсем молодая, что она знала тебя раньше и уже была готова к отношениям с тобой. Получается, вроде как, в сети заманила.
Вильдам не удержался и спросил с улыбкой:
- А заманила?
- Ну, тебя, Виля. Я серьезно. Вот ты - мужчина. Как бы ты к такой новости отнесся?
Вильдам задумался.
- Не знаю, как он, и не хочу представлять себя мальчишкой, но я ужасно рад, что ты именно такая. Наверно, я влюбился в тебя во вторую, ту, что постарше. Но, а то, что ты в таком шикарном молодом теле, это уже двойной плюс.
Он привлек ее к себе, но Елена слегка отстранилась.
- Вильдам, давай серьезно.
- А я совершенно серьезен, - сказал он, не выпуская ее из своих объятий. - Как же ты с ним будешь жить, если в "ангелы-хранители" выбрала меня?
- Вильдам, давай, больше не будем об этом, - пытаясь освободиться от него, сказала Елена. - И еще. Ты прости, но это уже дом Андрея, и на его территории...
- Понял, - Вильдам разжал руки и отпустил ее. - Поехали ко мне. Я буду твоим "ангелом-хранителем", но при условии, что иногда ты будешь посещать и мою территорию.
- Шантажируешь? - с усмешкой прищурилась Елена, а внутри ее уже поднималась волна желания.
- Шантажирую, - он почувствовал ее состояние и его глаза тоже заблестели. - Поехали, а то я нарушу территориальную неприкосновенность и оскверню ваш "алтарь супружеского целомудрия".
- Фи, как грубо. А Вы, батенька, просто захватчик какой-то, - закокетничала она, но все же встала и направилась в спальню.
Вильдам поспешил за ней. У двери она остановилась, загородила дорогу.
- Ну уж нет, на "алтарь" не пущу. Иди в машину, а я переоденусь, возьму сумку и спущусь.
Глаза Вильдама сияли, он сам весь светился.
- Слушаюсь, моя королева! - и он поспешил выполнять ее "приказание".
"Он тоже назвал меня королевой. Какие бы они не были разные, но в сущности, такие одинаковые!.."
"Ночь любви" превзошла все ее ожидания. Он был предупредителен и очень тонко чувствовал все нюансы ее любовных переживаний: когда ей хотелось грубости - он был груб, когда ей хотелось нежности - нежен, она накалялась от страсти - он обжигал ее своею, ей хотелось играть - и он подыгрывал ей. Инициатива несколько раз переходила от одного к другому. Они угомонились лишь под утро, но не спали, а просто лежали в постели, обнявшись.
- За какие же грехи тебя снова отправили к нам на Землю?
- Не за грехи. Я была очень несчастлива и одинока в той жизни.
- Ты была одинока?
- Да.
- Ты? Куда же мужики смотрели?
- Такого, как ты, не было.
- Какого?
- Любящего, понимающего, и без комплексов.
- Это я-то без комплексов? Да я до сих пор был один большой комплекс. Это ты меня освободила.
- Как все невероятно складывается!..
- Что невероятно?
- Ничего.
- Нет-нет. Начала, так говори.
- Давай договоримся. В таких случаях...
- Каких?
- Таких! Постельных.
- А-а-а!..
- Да-а-а...
- И что в таких случаях?
- ... не будем говорить о других.
- Это о ком, о других?
- Об Андрее.
- А я разве что-то говорил об Андрее?
- Нет. Это я чуть не сказала, но вовремя спохватилась.
- А что ты хотела сказать?
- Вильдам! - умоляюще посмотрела она на него.
- А я что, я ничего...
- Совсем ничего?
- Совсем. Я просто невероятно, ужасно, несказанно счастлив!
- Я тоже.
- Тебе поспать надо.
- Тебе тоже.
- Тогда, спи.
- Уже.
Она спала всего три часа, но что значит молодой организм: после умывания холодной водой и чашки кофе, приготовленного Вильдамом, она чувствовала себя вполне сносно, даже была готова к "трудовым подвигам".
Не доезжая до института, Елена попросила ее высадить.
- Давай, Виля, не будем давать лишнего повода к сплетням.
Вильдам согласился.
Праздники закончились. Начались будни.
И хотя, как и обещал Вильдам, чертежами на дом Елену не загружали, график ее жизни менее напряженным не стал. Она усиленно готовилась к экзамену, занималась своим гардеробом. С легкой руки Татьяны, ее часто навещали и Саша, и Леша с Ольгой. А вот ее отношения с Надеждой слегка охладели. Надя своим женским сердцем чувствовала, что именно Елена была причиной их никак не складывающихся близких отношений с Вильдамом. Она прямо не осуждала ее, считая девочку не виноватой, что нравится взрослому мужчине, но не могла себя пересилить и по-прежнему очень доверительно с ней беседовать. Для себя она решила: вот дети поженятся, Вильдам перебесится, а тогда уж придет и ее черед. Она видела, что к ней он тоже не равнодушен: сколько раз замечала во время совместных прогулок, что он совершенно не обращает внимания на других женщин, уделяя внимание только ей и Елене.