- Лен, ведь правда, мама с папой - классная пара? - шепнула она на ухо подруге. - И что они разбежались?
- Ты не знаешь?
- Нет. Я только помню: Светке три годика было, мне тринадцать, папа в очередной раз в командировку уехал, а потом приехал, собрал вещи и уехал совсем. Я руку на отсечение дам, что сейчас жалеет. Смотри, как он на маму поглядывает. Интересно, а что они этой ночью без нас делали? До свадьбы он в зале ночевал, а мама со Светланкой...
- Что бы не делали, это уже их дела, - так же шепотом ответила Елена. - А что, Тань, мама за это время ни с кем?
- Всего, конечно, не знаю. Но я никогда у нас дома мужиков не видела.
- Как ты думаешь, любит она его?
- Первое время ненавидела, сердилась, когда мы о нем заговаривали. Но потом успокоилась, а когда он приехал на свадьбу, даже обрадовалась.
- Он что, за эти семь лет ни разу не приезжал?
- Приезжал, но она его на порог не пускала. Отпустит нас с ним часа на два погулять, и не дай бог, опоздать. А он и не опаздывал, всегда вовремя нас приводил, как Светка не ревела. Но последние три года его не было. Тетя Дина, папина сестра, говорила, он там, на заводе в какую-то аварию попал, обгорел сильно. Видишь, он рубашку не снимает, у него вся спина в рубцах. Я тогда впервые видела, как мама украдкой плакала по нему. А еще тетя Дина, сказала, что, вроде, та жена его бросила. Или бросала, когда он в реанимации лежал, а потом вернулась, не знаю, не поняла. Это она маме говорила, - Таня помолчала. - Как ты думаешь, приняла бы мама его назад?
- Танечка, это надо у нее спросить...
- Она мне никогда не скажет, я с ней делюсь, но она ни-ни. Она тебя очень уважает. Вчера на свадьбе, увидела вас вместе с Вильдамом и спрашивает меня: вместе вы или нет?
- А ты?
- Лен, она хорошая, она не проболтается...
- Ясно. И что она?
- Ничего. Вздохнула и сказала: "Дай бог! Вильдам ее заслужил".
- А обо мне что сказала?
- Сказала, что ты его достойна и что правильно поступаешь. Только сказала, пусть пока не афишируют свои отношения, т.к. дураков много - осудят, пусть подождут.
- Да. Все правильно... - с тоской произнесла Елена. - Но мне его жалко: он на два дома разрывается.
- Да вы живите, - успокаивала ее Таня. - Только никому не говорите, и все.
Сзади подкрался Саша, обхватил обеих подруг за плечи и просунул голову между ними.
- Опять шепчутся.
- Сашка! Напугал, - замахала на него руками Таня, а Елена засмеялась, потом повернула к нему лицо, так, что ее губы оказались рядом с его щекой, и томно прошептала:
- Хочешь? Я и с тобой пошепчусь?
Саша покраснел, убрал руку с ее плеча и отодвинулся.
- Ага... Мне потом Вильдам "пошепчет"...
Елена опять засмеялась, но поймала взгляд Вильдама, и смеяться ей расхотелось.
"Ну вот. Начинается. И он туда же. - А чего ты хотела? Сама сказала: он - тот же Андрей, только старше. - А ты чего злорадствуешь? Пошутить уж нельзя..."
Елена отвернулась к коляске, взяла дочку на руки.
- Ну, шепчитесь сами, - сказала она с напускной обидой, но обида в душе была настоящей. - А мы с Машенькой будем шептаться, - она встала и отошла от всех под тент, села в кресло и склонилась над ребенком.
"Да что я такого сделала? Да, я люблю пошутить, люблю пококетничать, "подергать котов за усы". Я сама кошка. Но почему все они думают, что, если я строю глазки, то уже на все готова? Со своим мужчиной - да, а чужие мне "по барабану". Почему я должна это доказывать? Неужели интересней с пресной, скучной, с постоянной верностью в глазах, женщиной! Я не люблю скандалов, мордобития, не хочу заниматься экстремальными видами спорта с риском для жизни, но мне тоже нужен адреналин, и я добываю его таким, по сути, невинным способом. Я играю... Надо было заняться дикцией и подаваться в актрисы, а не влюбляться в этих ревнивцев".
Слезы уже капали на Машеньку, когда сзади тихо подошел Вильдам, мягко обнял ее за плечи, прижал к себе, поднял ее лицо за подбородок, но, увидев слезы, присел перед ней.
- Девочка моя, почему слезы? Ты же так заразительно смеялась!
Елена молчала, отводя взгляд. Но он так искренне недоумевал, что она с сомнением взглянула ему в глаза. Вильдам расценил ее взгляд иначе.
- Ну, конечно. Старый дурак! Хочешь жениться на молодой девочке, а сам променял ее на общество своих ровесников. Прости меня. Я больше не оставлю тебя скучать, - а ей стало стыдно.
- Нет. Я подумала, что ты меня к Саше приревновал.
- Что? Когда?
- У костра. Ты так на меня посмотрел, когда я смеялась!
- Как посмотрел? - Елена почувствовала в его голосе фальшь.
- Вильдам, не валяй дурака.
Он опустил голову, помолчал, затем снова посмотрел на нее.
- Всего один миг. Всего на мгновение червяк ревности поднял голову, но именно в этот миг ты взглянула на меня. Я раздавил его, его больше нет. Ты простишь меня?
- Уже простила, - улыбнулась Елена, она щелкнула его по носу.
- Неужели ты забыл, что мы чувствуем друг друга на расстоянии, и что ничего не может от меня укрыться.
Машенька все это время лежавшая на руках спокойно, вдруг подняла ручонки, как будто пыталась поймать Вильдама за усы и заплакала.
- Крошечка моя, к папе хочешь? Ну, иди, - бархатным от нежности к ребенку голосом проговорил Вильдам и взял ее на руки.
- Эй! Молодой папаша! Шашлык готов. Бери жену, и идите сюда, - крикнул им Дим Димыч.
Прижимая Машеньку одной рукой, другой Вильдам обнял Елену.
- Пойдем, жена...
Молодежь захихикала, а Ирина Васильевна покачала с неодобрением головой. Дим Димыч не заметил их реакции на свои слова, призывно замахал рукой, приглашая садиться возле него.
Когда все расселись, Дим Димыч разлил водку и поднял свой стакан.
- И вчера на свадьбе, и сегодня мы пили за молодых, за счастье, за родителей, за детей - за всех. А я хочу выпить за любовь. Только благодаря любви, люди женятся, рожают детей, без любви никогда не будет счастья в семье. Я хочу выпить не просто за любовь, за ее всепобеждающую силу, чтоб она не уменьшалась, а крепла с годами, помогала и вам, молодым, - он посмотрел на Сашу с Таней, - и нам, - он с тоской посмотрел на Ирину, которая сидела, опустив голову, - и вам, - он кивнул Вильдаму с Еленой, - преодолевать все жизненные преграды.
- За любовь! - поддержал Вильдам.
- За любовь! - с готовностью подхватил Александр.
Дим Димыч сел рядом с Ириной.
- Ирочка, - тихо сказал он, - а ты выпьешь за нашу любовь?
- А она жива?
- Жива, Ирочка.
- Значит выпью.
Дим Димыч повеселел, обнял ее, шепнул на ухо:
- Спасибо.
- За что?
- Что веришь мне.
- Я и раньше верила. - Ирина Васильевна отвернулась. Дим Димыч, не обращая внимания на окружающих, взял ее руку, прижал к своей щеке.
- Прости, милая...
- Да ладно уж... При детях не надо...
Его настроение снова поднялось. Он взял гитару, побренчал на ней неумело.
- Виль, сыграй. У тебя здорово получается.
- Да подожди ты, дай человеку покушать, - одернула его Ирина Васильевна. - И сам поешь, а то не налью больше.
Он отложил гитару, обнял ее и шепнул:
- За тебя я могу пить даже воду, все равно буду пьяный.
А в это время Маша "нахулиганила": намочила ползунки и брюки Вильдама. Елена забрала у него дочку и ушла переодевать. За ней побежала Катя.
- Лен, ты иди, кушай. Я сама ее переодену и покатаю в коляске.
- А ты?
- Я уже наелась.
- Ну, хорошо. Закапризничает, дашь ей водички.
- Я знаю. Иди.
Елена вернулась к "столу". Дим Димыч уже произносил следующий тост.
- Любовь - это главное в семье, а в жизни нельзя без дружбы. Без друзей трудно, скучно, одиноко. Я хочу выпить за друзей. Так ладно все сложилось: ты, Виля, наш друг... Ничего, что я тебя уже другом называю? А я тебя помню: на первомайской демонстрации в семьдесят четвертом, ты тогда с дочкой был, красавицей. Это ведь она? - кивнул он на Катю.