Это было нечто потрясающее. Тонкий как тростинка, без малейшего следа плеч, мистер Ботибол стоял на подиуме в парадном фраке и размахивал руками приблизительно в такт музыке; пухлая мисс Дарлингтон в блескучем зеленом платье сидела за клавиатурой огромного рояля и что было сил барабанила обеими руками по немым клавишам. Она замечала те эпизоды, где рояль не участвовал, и в таких случаях чопорно складывала руки на колени и смотрела отрешенно вперед. Мистер Ботибол подумал, что она особенно великолепна в медленных пассажах второй части. Ее руки мягко скользили вверх и вниз по клавиатуре, она наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, а однажды, продолжая играть, совсем прикрыла глаза. Дирижируя бурной последней частью, мистер Ботибол утратил равновесие и упал бы с подиума, не успей он схватиться за латунные перила. Но как бы то ни было, концерт царственно приближался к своему мощному завершению. А затем раздались аплодисменты. Мистер Ботибол прошел назад, взял мисс Дарлингтон за руку и подвел ее к краю сцены; они стояли и кланялись, кланялись, кланялись под громкое хлопанье и крики «бис» и «браво». Четырежды они покидали сцену и четырежды возвращались, а затем, в пятый раз, мистер Ботибол прошептал:
— Это они вас вызывают. Выйдите к ним одна.
— Нет, — сказала мисс Дарлингтон, — это вас. Пожалуйста.
Но он вытолкнул ее вперед, она вышла и раскланялась, а затем вернулась и сказала:
— Теперь вы. Это вас они вызывают. Вы разве не слышите, что они кричат?
Тогда мистер Ботибол уже один подошел к краю сцены, сдержанно поклонился направо, налево и в центр и вернулся как раз в тот момент, когда аплодисменты стихли.
Они тут же вернулись в гостиную. Он учащенно дышал, по лицу его стекали струйки пота. Она тоже немного задыхалась, ее щеки стали пунцоворозовыми.
— Потрясающее исполнение, мисс Дарлингтон. Примите мои поздравления.
— Но это же ваш концерт, мистер Ботибол! И какой великолепный концерт!
— Вы играли его просто изумительно, мисс Дарлингтон. Вы по-настоящему чувствуете музыку. — Он обтер лицо от пота носовым платком. — А завтра у нас мой Второй концерт.
— Завтра?
— Конечно же. Вы что, забыли, мисс Дарлингтон? У нас расписана вся будущая неделя.
— О… о да… Боюсь, я действительно это забыла.
— Но вас ничего не беспокоит? — озабоченно спросил мистер Ботибол. — После сегодняшнего исполнения я не могу и помыслить, чтобы мою музыку играл кто-нибудь другой.
— Нет, ничто меня не беспокоит, — сказала мисс Дарлингтон. — И я думаю, все будет нормально. — Она вдруг заметила стоявшие на камине часы. — Мамочки, я и не думала, что уже так поздно! Мне нужно сейчас же бежать! Иначе я утром просто не встану на работу!
— На работу? — удивился мистер Ботибол. — На работу? — Затем он медленно, неохотно заставил себя вернуться к реальности. — Да, конечно, на работу. Конечно же, вам нужно идти на работу.
— Конечно же нужно.
— А где вы работаете, мисс Дарлингтон?
— Я? Ну… — Она на секунду замялась и взглянула на мистера Ботибола. — Я учу детей в школе.
— Надеюсь, это приятная работа. И чему же вы их там учите?
— Я учу их играть на рояле.
Мистер Ботибол высоко подскочил, словно кто-то уколол его сзади булавкой; его рот широко распахнулся.
— Да нет, все в полном порядке, — улыбнулась мисс Дарлингтон. — Я всегда мечтала быть Горовицем. Как вы думаете, не могла бы я завтра быть Шнабелем?
Корпорация «И Аз воздам»
(перевод М. Пчелинцева)
Когда я проснулся, густо шел снег.
Я знал, что идет снег, потому что в комнате было как-то по-странному светло и с улицы не доносилось ни звуков шагов, ни шелеста автомобильных покрышек, а только рычание моторов. Я вскинул глаза и увидел около окна Джорджа в его зеленом халате; он склонился над парафиновой плиткой, заваривая, видимо, кофе.
— Снег идет, — сказал я.
— Холодно, — откликнулся Джордж. — Жуткая холодрыга.
Я встал с постели и вытащил из-под двери утреннюю газету. И вправду было очень холодно, так что я быстро прошлепал назад и снова лег под одеяло, грея мгновенно простывшие пальцы в самом теплом месте — в паху.
— Писем нет? — спросил, не оборачиваясь, Джордж.