— Быть полицейским трудно, потому что полицейский не думает о себе, — сказал он. — Полицейский думает в основном о других животных в своём полицейском округе! Полицейский никогда не злится, он всегда сочувствует другим. Самое главное, чтобы все в лесу были довольны и чтобы им ничего не грозило.
И Гордон съел ещё несколько нежных кексов.
Правда, юные мышата, которых он повстречал в лесу, его порядком разозлили.
— Лучше всех! И фуражка ей, видите ли, идёт! Хмфф!
Полицейский должен столько всего уметь! — продолжал думать Гордон. Он всегда на посту в своём маленьком полицейском отделении. Готовый принять всех, кому нужна помощь.
Например, бельчонка, у которого украли орехи. Полицейский всегда утешит и нальёт чашку чая! Выслушает и постарается вникнуть в сбивчивый рассказ бельчонка. Удержит в голове все пропавшие орехи.
А потом надо вести слежку и искать улики. Уфф! Гоняться за сороками и шпионить за ужами.
Лежать в постели и думать. Перебирать в уме подозреваемых и решать, кто из них преступник.
И наконец, сделать выговор тем, кто обижал других. И придумать подходящее, в меру строгое
и маленькое наказание. Подходящее, в меру строгое и маленькое!
А щеголять в полицейской фуражке любой дурак может! Ха!
Гордон взял листок бумаги и начал писать:
Мудрый полицейский никогда не злится и всегда думает в первую очередь о других.
Теперь надо только поставить печать и положить листок в ящик для важных бумаг.
Но вот досада, печати-то у него больше нет. И ящика для важных бумаг тоже. Так не пойдёт. Неужели его карьера окончена?
— Я хочу снова быть комиссаром! — громко крикнул он. — Мне нужно ещё одно дело, хоть какое-нибудь дельце!
Решено, сегодня вечером отправляюсь в лес, подумал он.
Шёл дождь, поэтому так же, как и прошлой ночью, Гордон надел чёрную зюйдвестку, плащ и хлюпающие резиновые сапоги…
Глава 3. Сильный большой полицейский
В полицейском отделении снова наступила ночь. Жаби было страшно, ведь загадочный ночной посетитель мог вернуться в любой момент.
Надо быть смелой и мудрой, как Гордон, подумала Жаби. Впрочем, я и так смелая и мудрая!
Она выдвинула ящик для важных бумаг. «Никаких преступлений, никаких наказаний», — было написано на одном листке. Внизу стояла аккуратная печать. «Все имеют право играть с другими», — было выведено на другом. «Позволяется быть добрым и делать то, что не хорошо и не плохо, до тех пор, пока это делать не запрещается».
Хм, как это похоже на Гордона — выражаться просто и в то же время запутанно.
— А что, я тоже вполне могу что-нибудь написать!
Жаби попыталась представить, как будто она Гордон. Надула щёки. Опустила уголки рта и выпучила глаза. Посмотрелась в зеркало. Ха, чем не Гордон — только худенький.
Жаби надела ночную рубашку и запихнула под неё подушку. Ха-ха, вот теперь вылитый Гордон.
Потом сунула в рот несколько кексов, встала перед зеркалом и попробовала говорить голосом Гордона:
— Чавк, чавк. В нашем округе не должно твориться никаких безобразий, чавк. Самое главное, чтобы все чувствовали себя в безопасности! В лесу все должны веселиться и, придя домой вечером, сладко засыпать в своих кроватях. Полицейский может быть спокоен, только когда все улягутся спать. Чавк. Это главная задача любого полицейского!
Жаби вспомнила о совах и летучих мышах.
— Правда, некоторые животные ночью не спят, а засыпают только утром. Хмм.
Жаби написала:
Жаби поднесла к листку печать. Подвинула её немного вправо, потом немного влево. Ка-данк! Она сочинила и скрепила печатью новую мудрость! Безусловно, правдивую, хотя не очень понятную и немного легковесную по сравнению с другими мудростями в ящике.
Как же она соскучилась по Гордону! Работать с другом-напарником куда веселее.
Чавк, чавк — Жаби проглотила последний кусочек кекса. На бумагу скатилась маленькая грустная слеза.
Жаби легла.
Может, завтра мне удастся найти Гордона, подумала она. Только бы ночью ничего не случилось…
Накрывшая лес осенняя ночь была ещё страшнее и темнее предыдущей. Ох, как завывал ветер. Ух, как жутко кричала сова.
Жаби лежала с широко открытыми глазами и долго вертела головой. Она ненавидела эти жуткие
осенние ночи, когда стены домика трещали от ветра.
Но в конце концов она всё-таки уснула. Хррр-пыщ.
Однако посреди ночи её разбудил какой-то шум, и она резко села.