Фрэд Янг везет нас дальше по горным дорогам Святой Елены. На одном из разветвлений он притормаживает и спрашивает, предпочитаем ли мы ехать обратно в город или дальше по острову; если дальше, то нужно платить еще по 2 шиллинга с брата. Так в высокие наши размышления вторгается проза жизни. В машине замешательство. Раздаются голоса:
— Давайте лучше обратно!
Уже, кажется, все потеряно. Искатели нового, бескорыстные романтики, что-то робко мычат, нерешительно протестуют, вот-вот сдадутся. Но спасает положение доктор; глянув на часы, он говорит:
— Половина первого. Магазины скоро закроются. Сейчас возвращаться в город ни то ни се.
— Конечно, ни то ни се! — уже решительно подхватывают романтики.
— Вперед! — быстро говорю я Фрэду, не дожидаясь конца дебатов.
Он сворачивает налево, в гору. Дорога поднимается все выше, к вершине острова — горе Актион. На подъеме нас застигает дождь. Откинутый было тент колымаги приходится спешно поднимать.
— Ну вот, надо было возвращаться, — слышится недовольный голос сзади, — Вымокнем до нитки.
— Вымокнуть боишься, а еще полярник, — парируют спереди.
Через десять минут с перевала открывается головокружительный вид на лежащее внизу море и каскадом спускающиеся к воде красные скалы, образованные застывшей лавой.
Все смолкают.
Машина начинает скатываться вниз и вскоре сворачивает в тенистый парк, где на лужайке стоит большой двухэтажный особняк. Это резиденция губернатора острова Святой Елены и подчиненных ему еще нескольких мелких островов в южной части Атлантического океана — Тристан-да-Кунья (252 жителя), Вознесения (196 жителей) и других, необитаемых. На лужайке перед домом ухоженный теннисный корт, а рядом площадка для гольфа. Ближе к зданию на длинных тонких столбах установлены домики для певчих птиц.
Наше внимание привлекает что-то большое и бесформенное, лежащее на траве между теннисным кортом и площадкой для гольфа. Мы пристально вглядываемся и узнаем в этой серой массе гигантскую черепаху.
— Ей 200 лет, — не без гордости сообщает Фрэд Янг.
Двухсотлетняя черепаха, современница Наполеона, обитающая возле дома губернатора.
Да, это гордость острова. Старая мудрая черепаха, которая столько видела на своем веку. Единственное живое существо, несомненно обитавшее здесь еще при Наполеоне. Умей эта черепаха говорить, сколько бы могла она рассказать о событиях, происшедших на острове уже после смерти Наполеона.
О ЧЕМ БЫ РАССКАЗАЛА ЧЕРЕПАХА
Здесь так мало плодородной и вообще удобной земли, что удивительно,
как может прокармливаться тут население, состоящее из 5000 человек.
После смерти Наполеона гарнизон на Святой Елене был сокращен, корабли стали заходить сюда реже, и маленькая колония постепенно стала приходить в упадок. В 1832 году на острове запретили держать рабов. Не находя работы, многие жители покидали остров и эмигрировали в основном в Южную Африку или Вест-Индию.
«Низшие классы, т.е. эмансипированные невольники, чрезвычайно бедны и жалуются на недостаток работы» , писал Ч. Дарвин. Он же обратил внимание на скудность пищи рабочего люда — рис с небольшой добавкой соленого мяса. Любопытно, что со времен захода на Святую Елену «Бигля» население острова нисколько не увеличилось. Очевидно, большее число жителей остров просто не в состоянии прокормить и обеспечить работой.
Губернаторы Святой Елены неоднократно пытались развить собственное выгодное производство. То это были попытки выращивания хинного дерева и льна, то организация китобойного промысла и рыбоконсервной промышленности. Однако все эти начинания заканчивались неудачно. И ко второй половине ХХ века положение на острове стало еще хуже. Этому особенно способствовало открытие в 1869 году Суэцкого канала; что сильно уменьшило заходы судов на Святую Елену.
Экономическое положение острова несколько улучшилось во время англо-бурской войны 1899 — 1902 годов, когда решено было превратить Святую Елену в тюремный лагерь для буров. В 1899 году сюда было доставлено 4600 пленных буров, а в дальнейшем число их увеличилось до шести тысяч. Ваключенные и охранявшие их солдаты приносили доходы острову, поскольку английское правительство вынуждено было отчислять на их содержание дополнительные субсидии. Таким образом, не имея своей собственной развитой экономики, остров паразитировал, извлекая выгоды из войны и бедствий в окружающем мире.