Василий Семенович принадлежал к числу начальников, утверждающих себя, что называется, силой, властью. «Приказы начальника не обсуждаются. Начальников не выбирают. Их назначают, или их бог дает» — были его любимые изречения.
Как бы то ни было, он добивался успеха. На его зимовках был порядок, ЧП почти отсутствовали, планы работ выполнялись, все зимовщики возвращались здоровыми и, как правило, довольными, хотя кое-кто и жаловался на его жесткость. Но победителей, как известно, не судят.
«НЬЮ-РОБИНЗОНЫ»
...мы испытали очарование суровой и дикой природы этой южной земли и сохраним воспоминания о ее ландшафтах редкой красоты.
Снег лепил все сильнее и сильнее. Видимость сократилась до нескольких метров, и Василий Семенович стал беспокоиться, найдем ли мы оставленный в нише рюкзак. К тому же отведенное нам время истекало, и мы повернули назад.
Путешествие по острову несколько сдвинуло строй наших мыслей, и, приближаясь к сопке, за которой должен был находиться фьорд, мы принялись фантазировать: вот, дескать, выйдем к берегу, а судно ушло, не дождавшись нас. Что будем делать?
— Перво-наперво подумаем о жилье, — обстоятельно рассуждал Василий Семенович. — Обоснуемся в пещере. Потом решим вопрос с продовольствием. Кролики вокруг — мясом будем обеспечены. На скалах, конечно, есть птичьи базары, значит, будут и яйца; это очень полезно, в них все необходимые вещества. Ну, а в качестве деликатеса предлагаю тюленью печенку. Очень вкусна, если ее с умом приготовить! Питаться будем разнообразно, чтобы от цинги уберечься.
— Здесь должна быть кергеленская капуста, — добавил я. — Это лучшее противоцинготное средство. Она помогла первооткрывателям Антарктиды — участникам экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева. Кстати, к растительной пище предлагаю еще присовокупить молодые побеги ацены — их можно встретить на берегу под грудами водорослей — и одуванчики. Такие рекомендации дает геолог Обер де ла Рю, автор книги «Два года на островах Отчаяния».
— Про капусту ты верно вспомнил, — согласился Василий Семенович. — Капуста от цинги первое средство. А вот про ацену и одуванчики не знаю, но тебе виднее, на то ты и ученый. А как тут насчет рыбной ловли? Я на берегу под водорослями таких червей видел, прямо как у меня на огороде.
— В этих озерах рыба, к сожалению, не водится. А в море пищей не слишком разживешься. Из рыб здесь, правда, водится нототения.
— Знаю, отличная рыба.
— А Обер де ла Рю дает ей самую нелестную характеристику, называя отвратительной, малосъедобной рыбой, к тому же кишащей паразитами.
— Уж слишком большой гурман твой Обер, как его там по батюшке. Вижу я, дружочек, мы тут с тобой не пропадем, сумеем поробинзонить.
Словом «дружочек», безусловно искренним проявлением симпатии, Василий Семенович тем не менее утверждал и свое положение руководителя. В его воображении мы робинзонили бы, само собой, под его началом. Он органично чувствовал себя начальником.
...Рюкзак был найден, и мы не мешкая направились дальше к фьорду. Увлекшись игрой в робинзонаду, мы едва ли не всерьез стали опасаться, что не увидим наш корабль.
Снегопад прекратился, небо очистилось, и открылись яркая синева бухты, уходящие вдаль скалистые уступы, веселые зеленеющие острова, розовое облако в небе, а прямо перед нами — мачты нашего судна.
— Нет, не судьба нам поробинзонить! — улыбнулся Василий Семенович. И я не без сожаления согласился.
Внизу у моря в лучах солнца на темном галечном пляже валялись тюлени, в воздухе парили большие «носатые» птицы — кергеленские бакланы. В неожиданно прорвавшихся после долгого снегопада потоках солнечного света берег так и просился на цветную пленку.
Мы спустились к пляжу, где дремали морские слоны. Василий Семенович не без труда с помощью моего геологического молотка расщекотал одного лежебоку, заставив его принять воинственную позу. Я сделал несколько снимков. Вызванное нашим вторжением возбуждение распространилось по всему пляжу. Два разбуженных гиганта, очевидно толком не разобравшись, что произошло, устремились в бой. Привстав на ласты и широко раскрыв пасти, они угрожающе крутили головами, раздували ноздри, таращили глаза. Наступая грудью, противники пускали в ход клыки. От подобного «выяснения отношений» на шкурах нередко остаются боевые знаки — рубцы и шрамы, которые, как известно, только украшают мужчин. Потом вдруг, изогнувшись дугой, самцы с размаху бросились друг на друга. От столкновения их увесистых туш, казалось, земля заколебалась под нашими ногами.