Капитан поднимается, отряхивается. Он явно смущен. Делает знак мотористу, чтобы мы скорей отчаливали. Наша шлюпка лихо берет с места. Мы проскакиваем под швартовыми канатами. Один из них провис низко над водой. Внезапно раздается вскрик. Я оборачиваюсь и вижу, как, задетый канатом, весельчак опрокидывается и уходит в воду. Василий Семенович еле успевает схватить его за сапоги.
Мокрого геофизика втаскивают обратно в шлюпку.
— Очки, очки! — бормочет он.
— Вот, дружочек, — мягко журит его Василий Семенович. Что же ты так оплошал? А все почему? Нечего было потешаться над капитаном!
...Вечером мы снялись с якоря и стали осторожно выбираться из фьорда. И как всегда в ответственные моменты, на мостике рядом с капитаном замерла строгая, подтянуая фигура старпома.
Мы же с Василием Семеновичем вышагивали по палубе, словно продолжали недавний маршрут.
— Погорячился твой Обер, — говорил Василий Семенович, глядя на уходящие назад скалистые берега. — Какие же это «острова отчаяния»? По антарктической мерке тут цветущий сад. Его бы к нам на Восток, на полюс холода. Да мы и там жили — не тужили! А то выдумал «от-ча-я-ни-я»!
Берега Кергелена отступали все дальше, растворялись в сиреневых сумерках. «Прав ведь Василий Семенович, — думал я. Только судит он по своим антарктическим меркам. Да и Обер де ла Рю, хотя и назвал свою книгу «На островах Отчаяния», хотя и ругает острова, вдруг скажет такое, что понимаешь: на самом деле любит он эту землю. Вот, к примеру: «Нельзя провести около двух лет на островах Кергелен, не привязавшись к ним». Или: «Что касается меня, то я с большим удовольствием вновь вижу эту бесплодную, печальную и все же чем-то чарующую землю...» А «острова Отчаяния» — это ведь Кук придумал. А он на острова только взглянул. Кук, как мореплаватель, был больше всего к морю привязан. А что частенько Обер де ла Рю ругает Кергелен, так это в порядке вещей. На зимовках, бывает, на чем свет стоит клянут Антарктиду, а потом вновь туда по доброй воле возвращаются. Для того же Василия Семеновича его полюс холода — это же земля обетованная. В который раз рвался туда на зимовку! Известно: то, во что вкладываешь себя, прикипает к сердцу!
И опять у борта замелькали крылья больших светлых птиц. На этот раз они провожали нас в открытый океан...
Глава пятая
В ЮЖНОМ ОКЕАНЕ
Южный океан, усл. назв. прилегающих к Антарктиде юж. частей Атлантич., Индийского и Тихого ок., встречающееся в лит-ре и
выделенное в самостоят. океан в сов. Атласе Антарктики
(1969).
КАЧКА
Я изложу теперь весь свой опыт в морской болезни, купленный мной дорогой ценой. Прежде всего бедствие это огромно и далеко превосходит все то,
что может предположить человек, никогда не бывавший в море больше нескольких дней.
«Пятидесятые неистовые» широты в отличие от «ревущих сороковых» не балуют погодой. Волнение моря — 8 баллов. Но почти все на борту, за исключением двух-трех страдальцев, привыкли или делают вид, что привыкли к качке. Потеря равновесия тем не менее отражается на каждом.
У моего соседа по каюте, ученого из ГДР — Ганса, прорезался зверский аппетит. В сильную качку он грезит жареным мясом. Дома же, как уверяет нас Ганс, он вегетарианец. Наши геологи, наоборот, к еде равнодушны, но изнывают от жажды. Каждый раз, встретив Ганса на палубе, они тактично намекают ему, что не мешало бы промочить горло. Дело в том, что мой сосед имеет представительские запасы: несколько ящиков немецкого пива. Ганс простодушно соглашается с геологами, но дальше разговоров дело не идет: ценный напиток предназначен для Антарктиды. В последнее время Ганс предпочитает отсиживаться в каюте.
Устроившись за единственным столиком под иллюминатором, он похрустывал леденцами из представительских запасов и, невзирая на качку, работал с самого утра. На столе перед Гансом все возрастала стопка библиографических карточек, которые он заполнял день за днем с начала рейса.
Ганс хорошо говорил по-русски, обладал дружелюбным характером. О лучшем товарище по каюте нельзя было и мечтать, если бы только не его страстное увлечение бравурной музыкой. Она почти беспрерывно извергалась либо из его карликового транзистора, либо из портативного кассетного магнитофона, включенных на полную мощность.