— Целый огород, вот здорово! — удивился я.
— Да, мы этим увлекаемся. Правда, сейчас запустили, не до того. А вообще здесь большой урожай собирать можно, солнца летом хоть отбавляй. Если, конечно, с умом подойти к этому делу, особенно специалисту взяться, гидропонику использовать. В прошлом году красные помидоры снимали. Здесь бы оранжерею по-настоящему организовать надо, витаминами были бы обеспечены.
И нечему тут удивляться, подумал я. Антарктида не только полюс холода, она и полюс солнечной радиации. Сюда летом солнечной энергии поступает больше, чем в тропиках, на тот же Берег Слоновой Кости! Только основная ее часть отражается от снежной поверхности и уходит обратно в космос. Улавливать солнечную радиацию и использовать ее для хозяйства, придет время, будут так же, как и холод Антарктиды, ее ледники. «Ледники — богатство нашей планеты» — вот как теперь считают ученые.
И еще одна стихийная сила шестого материка, которую можно использовать, — ветер. Недаром Антарктиду называют полюсом ветров, родиной бурь. Ветры тут — неисчерпаемый запас энергии. Удивительно, почему до сих пор в Антарктиде не нашли широкого применения ветровые электростанции. Они во много раз экономичнее дизельных: для них не надо завозить топливо.
Конечно, как говорится, не все сразу. И так освоение белого континента идет быстрыми темпами. Пример тому — сама Молодежная: за несколько лет столь зримые изменения...
Из сборочного цеха вверх по склону сопки шла другая эстакада, по которой уже готовую метеоракету ведут на пусковую установку, в металлический короб с раздвижным потолком. Установив ракету, ракетчики возвращаются в сборочный цех, откуда нажатием кнопки осуществляется пуск.
Достав с помощью Михаила анероид, я вернулся на станцию. Около кают-компании начальник авиаотряда переругивался с заместителем начальника экспедиции. Разговор был вроде бы острый, на повышенных тонах, но вскоре я сообразил, что каждый из них, как выразился бы Феликс, просто «качает права». Действительно, после перепалки, довольные собой, они мирно разошлись. Я же уяснил, что вертолеты начнут летать на суда только после обеда. Значит, у меня еще есть несколько часов для того, чтобы продолжить знакомство со станцией.
ДОМ С ЗЕЛЕНОЙ ВЕРАНДОЙ
Прежде всего я решил нанести визит начальнику зимовки, с которым познакомился здесь же в Антарктиде во время прошлой экспедиции. В Москве мне сказали, что он серьезно заболел. Начальник жил в старом доме, построенном из плит арболита — спрессованных опилок и цемента, недорогого материала. Под влиянием температурных изменений и постоянных вибраций, вызываемых ураганными ветрами, арболитовые плиты растрескиваются. Теперь в Антарктиде из этого материала уже не строят. Последние дома на Молодежной снаружи обшиты дюралюминием, изнутри стены покрыты пластиком, а в промежутке находится теплоизоляционная прокладка типа поролона или пенопласта. Толщина стен в таком доме около двадцати сантиметров. Сюда завозятся готовые детали для зданий, строителям остается лишь установить свайный фундамент и собрать дом.
Начальство, однако, в новый дом переходить вроде бы не собирается. Очевидно, сказалась традиция. К арболитовому жилищу пристроили узкую застекленную веранду по типу тех, которые можно увидеть в дачных домиках. На окнах веранды зеленели помидоры. Судя по всему, комнатное овощеводство — настоящая страсть зимовщиков Молодежной. Занятие полезное как для тела полярника, так и для его души. Во-первых, он получает витамины, а во-вторых, отвлекается от тоски по родине, которая порой одолевает на зимовке.
Раньше на старых станциях, где дома обычно по крышу заносило снегом, огород не разводили: не хватало солнечного света.
Я поднялся по металлической лестнице, вошел в коридор и столкнулся с хозяином дома. Высокий, худой, он, согнувшись, драил шваброй пол. Значит, болезнь уже отступила, хотя он перенес тяжелый инфаркт. Кардиограмму передавали в Ленинград по телетайпу, и светила кардиологии подтвердили диагноз, сделанный экспедиционным врачом.
Я растерялся от неожиданности. Готовился увидеть начальника зимовки немощным, в постели, ну, в лучшем случае за письменным столом, а он — со шваброй...
— А, здравствуй, — приветствовал он меня. — Проходи, я уже закончил. — И начальник радушно глянул на меня сквозь стекла своих сильно увеличивающих очков.
Несколько лет назад он руководил сложнейшим санно-гусеничным походом по Центральной Антарктиде: Молодежная — полюс недоступности — американская станция Плато — Новолазаревская. Поход проходил в весьма сложных условиях, на уже изношенных «харьковчанках», которые в пути не раз ломались. Я тогда участвовал в разведке трассы через горы Земли Королевы Мод на Новолазаревскую. Это был наиболее сложный участок пути по горным долинам с многочисленными скрытыми под снегом провалами и трещинами. Не многие верили тогда, что удастся совершить такой переход за один сезон, тем более что с началом запоздали. Казалось, с наступлением зимних холодов машины придется оставить до другого года, а людей вывезти самолетами. Но «харьковчанки» все же пробились в Новолазаревскую. Правда, участники перехода крайне устали. Возможно, перенапряжение в походе дало себя знать теперь на зимовке.