— Обиделся, — сказал кто-то.
— Ишь какой, — уже недовольно проворчал Новая Кожаная Куртка.
— А ты сам попробуй, небось, сразу воспаление легких получишь.
— Ты чего равняешь? Я ж человек, а то собака.
В тот же день строители переехали со станции на объект.
Вечером Механик, как обычно, лежал в дизельной под телефоном. Саня ковырялся около моторов, когда в дизельную вошел другой сменный моторист.
— Что к телефону не подходишь? — прокричал он.— Начальство тебе звонит не дозвонится!
— Да ну? Может, аппарат испортился?
Подошли, проверили аппарат — он был исправен.
— Ты чего же, друг, подводишь, заснул в тепле, — сказал Саня, нагибаясь к Механику.
Тело собаки сотрясалось от жестокого озноба.
Механик проболел около месяца. В конце концов Саня все же выходил его. Только за время болезни с псом что-то произошло.
Саню перевели работать на вездеход, и теперь на сиденье рядом с водителем всегда сидел, почти не шевелясь, Механик и внимательно смотрел прямо перед собой и в то же время куда-то в сторону.
— Последствие менингита, — то ли в шутку, то ли всерьез пояснял Саня.
Даже когда рабочий день у Сани заканчивался, и он оставлял машину, Механик обычно еще долгое время сидел на своем месте, задумчиво поглядывая на рычаги.
— Смотри, угонит он как-нибудь у тебя вездеход, — говорили Сане зимовщики.
На место рядом с водителем теперь никто не претендовал.
Иногда Саня звал Механика к себе в дом. Дом стоял на металлических сваях, вбитых в гладкую, словно языком облизанную коричневую скалу. Механик сначала поднимался вверх по холодной железной лестнице (в сильный мороз она обжигала лапы), входил в тамбур, вытирал задние ноги о половик и попадал в Санину комнату. Там он ложился на ковер, клал голову на передние лапы, смотрел и слушал.
В комнате стояло три кровати (с Саней жили повара, вечно пропадавшие на кухне), стулья, стол и этажерка с книгами. Мебель была совсем новая и отчаянно пахла лаком.
По стенам висели фотографии странных — безбородых и длинноволосых — людей. Таких людей Механик никогда в жизни не видел и смотрел на них с любопытством и непонятным раздражением. Ему не нравилось, что Саня очень часто поглядывал на большую фотографию над своей постелью и о чем-то задумывался. В такие минуты глаза у Сани становились совсем отсутствующими и он переставал замечать Механика.
Как тогда хотелось тому залаять и привлечь к себе внимание! Но Механик сдерживался. Ведь лаять в Антарктиде без особой надобности не принято. Здесь нет ни воров, ни бандитов. Здесь только полярники. Добрые к нему или безразличные и совсем редко — злые. Лаять на полярника может себе позволить лишь глупый молодой пес.
И Механик молча внимательно и преданно смотрел на Саню.
А Саня сидел на кровати, зашивал старую поношенную ватную куртку и напевал свою любимую песенку:
Когда на станцию вернулись строители, Саню с вездеходом передали в их распоряжение. Строитель в кожаной куртке, по-хозяйски устремившись к наиболее удобному месту в, вездеходе, возмутился, увидев его занятым... собакой!
— Безобразие, пса какого-то возят. Псиной воняет. Ну ты, пшел отсюда, пшел! — брезгливо произнес Кожаная Куртка.
Механик повернул голову к Сане.
— Пойди, друг, погуляй лучше, — торопливо сказал Саня. — Все же начальник претендует.
Механик выпрыгнул из машины. Кожаная Куртка молча стал отряхивать сиденье...
И вот для зимовщиков пришла долгожданная пора возвращаться домой. С кораблем прибыла новая смена.
Перед самым отплытием Саня пошел разыскивать Механика. Собака лежала, укрывшись от ветра, под Саниным вездеходом. Механик догадывался, что Саня скоро уедет. Он это почувствовал, как только увидел корабль.
— Ну, прощай, друг. Сейчас уходим. Проводи, — сказал Саня. Механик поднялся и поплелся за ним.
Заревел, покатился над льдинами, над голыми сопками хриплый гудок. Зимовщики сгрудились на палубе.
Механик молча стоял на холме и смотрел на корабль.
Саня помахал ему шапкой, но Механик не пошевельнулся — то ли не захотел, то ли не увидел: глаза его уже утратили былую зоркость.
Так они расстались навсегда...
— Умный пес был, — повторил Саня.
— Да, прекрасная собака, — согласился я. И мы немного помолчали...
МОСКВА — 13 783 КМ
...Нет сомнения в том, что огромные пространства суши на Юге, возможности использования которых в настоящее время строго ограничены, когда-нибудь будут эксплуатироваться наряду с ресурсами других стран.