— На сцене, — повторила она уже тихо и снова отпила из стакана. — А в студии вы всё делаете по отдельности, и я не понимаю, зачем рисковать жизнью ради этого. Это всё женщины?
— Какие ещё женщины? — он смотрел на неё с недоумением и злостью.
— Я уверена, что Линдеманн водит баб на репетиции, он не может не водить. Я помню, как перед концертом в гримёрке толпились эти фифы. Кто они такие? Где он находит этих первоклассных шалав, готовых на всё ради секса со звездой?
— Причём тут девушки Тилля? — Шнайдер тяжело выдохнул.
Когда он на прошлом туре пригласил жену в гримёрку перед концертом в Берлине, это казалось отличной идеей. Психолог сказал, что ему не нужно отдаляться от жены на время выступлений, и он посчитал, что если Регина увидит его перед концертом, то это сделает их ближе. Шнайдер даже не мог подумать, что гостьи Тилля, которые вечно тёрлись в гримёрке вокалиста, могут стать причиной для семейных конфликтов. Кристоф даже не знал, как зовут этих женщин, но Регина всё равно приревновала его и вот уже в сотый раз упрекала за то, что он не в силах был изменить.
— Ты на них пялился, — сказала она со злостью и, допив сок, с раздражением добавила. — Этот сок невкусный, почему ты не заказал мне пива?
Шнайдер промолчал. Когда они делали заказ, он предложил жене пиво, но она категорически отказалась, а сейчас обвиняла его. Боже, он так устал от этого. Проблемы начались ещё после Аугсбурга, они сильно ругались и даже ходили к семейному психологу. Казалось, терапия помогла, в последние месяцы между ними не возникало серьёзных конфликтов. Но, видимо, он ошибался. Регина по-прежнему ревновала его к группе и считала их врагами, но умело скрывала это, чтобы сохранить семью. Но сейчас, когда снова возникла опасность, всё это вышло наружу. Кристофу хотелось накричать на Регину, стукнуть кулаком по столу, доказать ей свою правоту во что бы то ни стало, но вместо этого он поднялся на ноги.
— Ты куда? — она смотрела на него уже без злости.
Он сделал ещё один глубокий вдох, потом выдох и максимально спокойно сказал:
— Мне нужно в уборную, если ты не имеешь ничего против.
— Можно подумать, ты когда-то интересовался моим мнением! — презрительно фыркнула она.
Шнайдеру хотелось закричать: «Серьезно?! Я теперь должен спрашивать твоё разрешение, чтобы сходить отлить?!», но он знал что это деструктивно. Психолог учил управлять эмоциями, брать над ними верх. Не подкармливать пламя конфликта бездумно брошенными фразами. Это было сложно, но Шнайдер справился. Стараясь, чтобы голос прозвучал мягко, он спросил:
— Хочешь, закажу тебе пива?
Регина коротко взглянула на него и кивнула. Судя по всему, она обиделась, как делала всегда, и это злило ещё больше. Шнайдер помнил, психолог рекомендовал в таких случаях первым идти на сближение и искать глубинные причины конфликта. Что ж, он не зря платил сто евро за приём, пожалуй, стоит снова серьёзно поговорить с женой, иначе это зайдёт слишком далеко. Но не сейчас, а когда он остынет и сможет спокойно реагировать на её выпады.
Шнайдер ещё раз взглянул на Регину, но она уже не смотрела на него, а снова ковыряла в тарелке остатки рыбы. Ему очень захотелось сказать ей что-то неприятное по этому поводу, но он благоразумно сдержался и направился в уборную. Проходя мимо официанта, он попросил принести его жене бокал тёмного пива. Кристоф втайне надеялся, что, выпив, она немного расслабится и забудет об их небольшой ссоре. Ему совсем не хотелось сегодня выяснять отношения.
Он провёл в туалете чуть больше времени, чем требовалось, запершись в кабинке и раздумывая над произошедшим. Что уж говорить, Шнайдер не был чутким и дипломатичным, и, возможно, его поступки могли ранить Регину. Но она даже не пыталась понять его. Ребята значили для него слишком много, были второй семьёй. В то тяжёлое время, когда маньяк похитил Олли, они сплотились, были единым целым и только благодаря этому смогли спасти басиста. Если бы Шнайдер слушал жену и противопоставил себя группе, то Олли, возможно, был бы уже мёртв. А может и Тилль, и тогда всему конец. Музыке, творчеству, концертам. А он любил это, любил ничуть не меньше, чем время, проведённое в постели с Региной, и не готов был никому это отдавать. Здесь было жарко, но он всё равно зябко подёрнул плечами. Хлопнула входная дверь, в туалет зашёл посетитель. Шнайдер услышал, как тот расстёгивает ширинку и мочится в керамический писсуар. Ему нужно было вернуться в зал, он сидел тут слишком долго. Кристоф спустил воду, хотя в этом не было нужды, помыл руки и вышел из уборной.
Регина больше не ела, тарелка так и стояла перед ней, а рядом с тарелкой возвышался непочатый бокал тёмного пива. «Она даже глотка не сделала, видимо, сказала про пиво, чтобы просто позлить меня», — подумал Шнайдер с раздражением. Он прошёл через весь зал, сел напротив жены и, набрав побольше воздуха в лёгкие, приготовился к неприятному разговору.
— Шнай, посмотри, — она повернулась к нему, и он забыл всё то, что хотел сказать. Жена выглядела крайне напуганной, словно увидела привидение.
— Что такое? Кто там? — он посмотрел туда, куда она указывала, но ничего не увидел.
За стеклянной стеной был обычный торговый центр, люди, как и раньше, проходили мимо, останавливались у входов в магазины, садились на лавочки, глазели по сторонам.
— Туда смотри, направо, — она указала пальцем на лавочку, где раньше толпилась компания подростков. Сейчас они ушли, а на их месте сидел полный мужчина, одетый в пёструю рубашку и светлые брюки. Он крутил головой, почёсывался и поглядывал по сторонам так, словно искал кого-то, но никак не мог найти.
— Кто это? — удивился Шнайдер и перевёл взгляд на жену. — Ты знаешь этого человека?
— Это тот гей из парка, — сказала Регина совсем тихо и с испугом взглянула на мужчину.
— Ты уверена? Тот самый? — Шнайдер тоже уставился на незнакомца. В нём было что-то нездоровое, пугающее. Лёгкое безумие во взгляде, которое не бросалось в глаза, но всё же его невозможно было не заметить.
— Я уверена, — её голос стал громче, — он прошёл в метре от меня, и я не могла ошибиться. Кажется, он меня не заметил, но это не точно.
— Но он же не мог за нами следить? — прошептал Шнайдер и провёл рукой по волосам.
— Почему не мог? — Регина снова перешла на шёпот, и он повернулся к ней. — Мог, ты же так и не нанял охрану.
Шнайдер сглотнул. Он не мог понять, как этому человеку удалось выследить его, неужели, всё время от дома он ехал за ними и теперь караулил перед рестораном?
— Я пойду и поговорю с ним, — Шнайдер хотел подняться, но Регина схватила его за руку.
— Нет, не ходи, — вскрикнула она. — Я боюсь за тебя!
Официант покосился на них, пара за соседним столиком тоже повернулась. Шнайдер опустился обратно на стул и сказал максимально спокойным голосом:
— Тебе не о чем волноваться, милая. Здесь мы в безопасности. Я крупный и сильный мужчина, и он ничего не сможет мне сделать. К тому же, если бы он хотел нам навредить, то уже давно сделал бы это.
Он сам не верил в свои слова, но надеялся, что Регина этого не заметит. У преступника могло быть оружие, и идти туда одному было неразумно, но он не мог позволить кому-то пугать его жену. Он должен был её защитить.
— А что ты ему скажешь? — спросила она спокойней. Кажется, ему удалось успокоить её хотя бы на время.
— Спрошу, какого дьявола он нас преследует, и чего ему от нас нужно. И намекну, что о нём уже знают в полиции. Пускай подумает, стоит ли вообще с нами связываться.
На самом деле, Шнайдер не думал, что это сработает; если этот человек так же безумен, как Брингер, то разговоры были пустой тратой времени. Но он надеялся, что сможет оценить ситуацию на месте и решить, что именно скажет этому парню.
— Только не бей его, — попросила Регина и посмотрела на него с нежностью, как не смотрела уже давно.
— Не буду, милая, — улыбнулся Кристоф. — Я предпочитаю решать проблемы цивилизованно, ты же меня знаешь.
— Будь осторожен, — она ответила на улыбку, и Шнайдер внезапно понял, что этот парень, кем бы он ни был, сплотил их и избавил от неприятного разговора.