—Может нам стоит просто сделать то, что она хочет, а не пытаться ее обмануть? — задал он вопрос, когда Баум закончил озвучивать план.
—Я же тебе говорю, нельзя допустить, чтобы данные с диска были опубликованы, — Баум смотрел на него как на нерадивого ребенка, непонимающего элементарные вещи.- Там много такого, что нельзя предавать огласке. К тому же мы так и не знаем, настоящие ли это фото или подделка. Я подозреваю, Нарина хочет помочь мне, но вот только бедная девочка не понимает, что сослужит мне медвежью услугу. Не волнуйся, Рихард, — Баум улыбнулся.- Я поговорю с ней, и все будет нормально.
—Что-то я сомневаюсь, — процедил Круспе.
—Ты плохо ее знаешь, она милая и добрая, просто запуталась, — Баум опять улыбнулся ему, но его улыбка выглядела насквозь фальшивой, и Рихард понял, что политик и сам не верит своим словам.
—Она - убийца, — возразил Рихард, сделав ударение на последнем слове.- С чего ты так уверен, что она сдастся тебе без боя, именно сейчас, когда все зашло настолько далеко.
Круспе пристально смотрел Бауму прямо в глаза. Тот молчал и покусывал собственные усы. Казалось в его голове идет нешуточное сражение между разумом и чувствами. Рихард был почти уверен, политик что-то недоговаривает и буквально через секунду получил подтверждение этому.
—Ладно, я раскрою все карты, но только пообещай, что не станешь делать глупостей. — Баум тяжело вздохнул.
—Я ничего не могу пообещать, мой друг в беде и я буду действовать только в его интересах, — сказал Рихард и покосился на водителя, но тот сидел почти, не шевелясь, словно был манекеном.
—Рихард, поверь, у нас с тобой одна цель. Мне важно чтобы сегодня там, — он кивнул головой куда-то в сторону окна, — никто не пострадал. Если она убьет твоего друга, я никогда себе этого не прощу.
—Тогда может, мы сделаем, так как она просит? — снова предложил Круспе.- Тогда точно никто не пострадает. Если ты начнешь уговаривать ее сдаться, она может психануть, неужели тебе это не очевидно? С чего бы ей соглашаться на тюрьму?
Баум сглотнул, снова вздохнул, мгновение смотрел на свои ладони, а потом поднял взгляд и произнес очень тихо:
—Я не собираюсь сдавать ее полиции, я хочу предложить ей сбежать. Попробую вывести девочку из страны, — он виновато потупил взгляд, а потом добавил уже громче.- Я только что говорил со своими друзьями, если она согласится, то мы сразу же отсюда поедем в аэропорт, ее вывезут частным самолетом из Германии, на время спрячут в убежище, а потом переправят в Америку.
—Что?! — Рихард уставился на Баума, не веря своим ушам.- Ты хочешь, чтобы она избежала наказания? Отпустишь ее просто так?
Гордон некоторое время молча смотрел на Круспе, а потом кивнул и сказал:
—Да, я хочу, чтобы она исчезла. Если Нарину арестуют, и начнется расследование, мне придется попрощаться со своей карьерой. Ведь ты же понимаешь, чем мне это грозит. Она работала на меня, она убила мою невесту, она сама была моей любовницей, да и в прошлом я несколько раз преступал закон, чтобы спасти ее от тюрьмы. После такого моя репутация будет безнадежно испорчена.
—И ты полагаешь это справедливо? — усмехнулся Круспе. Он был удивлен, но, в общем-то, ожидал чего-то подобного. Баум вовсе не был похож на альтруиста. Его внезапная заинтересованность в этом деле и желание рисковать собой ради спасения Тилля была безусловно, продиктована собственными интересами.
—Нет, и мне больно от этого, — ответил Баум прямо. — Я любил Ангелу и никогда бы не стал помогать ее убийце, не будь я политиком.
—Ну, конечно, — бросил Рихард саркастично. — Очень удобно оправдывать себя этим.
Баум мгновение молчал, а потом произнес:
—Ты знаешь, Рихард, зло понятие условное. Я осознал это когда работал с беженцами. Во Вселенной нет, безусловно плохого и абсолютно хорошего, есть лишь уместное и неуместное. Нет большего несчастья, чем война, но ведь и их, чаще всего, затевают с благими целями. Возможно, сейчас тебе кажется, что я поступаю бессовестно, но это не так. Я всегда думаю на несколько шагов вперед и вижу последствия. Так вот, если я сейчас позволю всему этому разрушить свою карьеру, то к власти придет мой конкурент и в этом будет многим больше вреда. Подумай сам, сколько бед может принести невинным его власть. Его поддерживают ультраправые, и все может кончиться весьма плачевно. Ты же немец и должен понимать это как никто другой.
Круспе промолчал. В словах Баума был смысл, но Рихард не мог разделить его убеждений. Кто-то мог назвать его наивным, но ему хотелось верить в светлые идеалы справедливости и равенства всех перед законом. Ему вовсе не нравилось жить в мире, где не было моральных принципов и где ради высших целей готовы были преступать закон, но Рихард был достаточно зрелым, чтобы понимать — такова реальная жизнь и прямо сейчас он не в силах что-то изменить. Круспе некоторое время смотрел Бауму прямо в глаза, а потом кивнул и отвел взгляд. Сейчас было не лучшее время для жарких споров об утопических идеях гуманизма и справедливости. Ему нужно спасти Тилля, а все остальное может и подождать.
—Ладно, пошли уже. Делай что хочешь, я не стану тебе мешать, но главное вытащи оттуда Линдеманна, — сказал он и, открыв дверцу машины, шагнул наружу.
После прохладного салона дорогого автомобиля улица показалась ему филиалом преисподней. Несмотря на вечер, стояла удушающая жара, от которой не спасала даже тень высоких лип, растущих вдоль дороги. Не было ни ветерка. Раскаленный наполненный запахами бензина воздух буквально обжигал ноздри.
«Боже, если выберемся из этой переделки, завтра же уедем на северное море», подумал Круспе и утер пот, выступивший на лбу.
Из машины вылез Баум, мгновение покрутил головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь, а потом расстегнул пиджак, снял его, небрежно бросил на заднее сиденье и захлопнул дверь автомобиля.
—Гроза будет, — сказал он, подойдя ближе. — Чувствуешь, как дождём пахнет? Надо скорей заканчивать со всем этим, не хочется вымокнуть до нитки.
Рихард хотел было возразить, что Бауму нечего опасаться, ведь его ждет водитель, когда «Майбах» тронулся с места и уехал. Круспе проводил его взглядом, после глубоко втянул носом воздух, но никакого дождя не почувствовал. Пахло пылью и раскаленным асфальтом. Тогда он задрал голову и взглянул на небо. Судя по всему, нюх не обманул Баума, прямо над ними, на голубом небе не было ни облачка, но слева, там, где за деревьями виднелась острая макушка телебашни, почти не двигаясь, висела свинцовая туча.
—Да, ты прав, — сказал Рихард, отпустив голову и взглянув на Баума.- Тогда не будем тянуть время и пойдем к ней. Я хочу скорее закончить все это.
—Идем, — Баум махнул рукой и направился в сторону девятиэтажного дома песочного цвета, а Рихард пошел следом.
К подъезду вела заасфальтированная дорожка, справа и слева от которой были высажены кусты алых роз. Они сладко благоухали, над ними кружили пчелы и Круспе с тоской подумал как бы эти цветы не стали последним, что он увидит в этой жизни. Он не хотел умирать, Рихард любил эту жизнь, и те возможности, что она давала ему. Круспе вовсе не был героем, и сейчас его буквально мутило от страха, и он не мог отступить, потому упрямо шел на негнущихся ногах следом за Баумом, а когда Гордон внезапно остановился, чуть не налетел на него.
—Эй, ты что? — воскликнул он и тут заметил, что прямо перед подъездом их ожидает Берта.
Сегодня на ней был кремовый льняной летний костюм с укороченными по моде брюками и туфли на высокой шпильке. Волосы она собрала в высокий хвост на затылке, в ушах болтались крупные серьги, а на алых губах играла легкая улыбка.
—А она что тут делает? — спросил Рихард довольно громко, но Баум не ответил ему. Политик некоторое время смотрел на Берту, а потом решительно направился к ней и остановился, напротив, в паре шагах.