Через час Пауль и Оливер привели себя в порядок, распаковали вещи и спустились вниз. Олли переоделся в свободные шорты, футболку и удобные спортивные сандалии, Пауль же надел специально припасенный для такого случая костюм-сафари оливкового цвета с укороченными брюками и рубашкой на пуговицах с кучей практичных карманов.
Пауль первым делом снял несколько небольших видео в саду и внутри дома. Он тут же оправил их Тиллю и остальным — пускай умирают от зависти. Его немного задевало, что никто кроме Оливера не смог уехать вовремя и, хотя сам он никогда не был тем, кто соблюдает правила неукоснительно, такое отношение коллектива к работе нервировало. Тилль ответил почти сразу и спросил как студия. Пауль сходил в дальнюю часть дома, где располагалась полностью оборудованная студия, и, сделав несколько фото, отправил Тиллю, подписав, что все даже лучше чем он ожидал.
Пока Пауль снимал видеорепортажи, Оливер сидел на веранде и созерцал сверкающую гладь небольшого бассейна. Пауль сходил на кухню, заглянул в огромный двухстворчатый холодильник и к своему удовольствию обнаружил там полно уже приготовленной еды, несколько бутылок приличного белого вина и пару упаковок местного бутылочного пива разных сортов. Конечно, этого им надолго не хватит, особенно когда приедет Линдеманн, но Пауль надеялся в самое ближайшее время решить этот вопрос. Сейчас же он взял пару бутылок светлого пива в одну руку и тарелку с холодными закусками, бережно упакованную в пищевую пленку в другую, и направился с этим на веранду.
—Медитируешь? — спросил он у Олли и водрузил припасы на небольшой деревянный столик.—Я пожрать принес.
—Это очень вовремя, умираю с голоду, — отозвался Оливер и потянулся. — Давай потом до моря прогуляемся, хочу посмотреть, как там с волнами дела обстоят.
—Ой, да какие тут волны, Олли, — махнул рукой Пауль. Скрутив крышку с бутылки, он сделал большой глоток и зажмурился от удовольствия. — Ты же знаешь, тут всегда мелко как в лягушатнике. Да и некогда нам тут волну ловить, мы работать приехали.
—Все равно хочу посмотреть, — упрямо ответил Олли и, кивнув на столик спросил. — А стаканы чего не принес?
—Надо тебе, сходи сам, я тут официантом не нанимался, — Пауль уселся не шезлонг и посмотрел на басиста снизу вверх.
—Обойдусь, — Оливер покачал головой, открыл пиво и отпил глоток.— А откуда вся эта еда?
Он снял пленку с тарелки, взял тонко нарезанный кусок сыра с круглыми дырами и закинул в рот.
—Понятия не имею, наверное, она была прописана в договоре аренды. Это все Тилль решал с менеджером, я в обсуждениях не участвовал, и знаю не больше твоего. Если бы тот чудик-агент не убежал, могли бы у него спросить, а так это останется загадкой. Ну, или если тебе так интересно, позвоним ему и все выясним.
—Пускай останется, в жизни всегда должна быть небольшая загадка, так интереснее, — философски изрек Олли и тут же добавил поспешно.— Только вот надеюсь, на ближайшее время это будет единственной тайной, которую нам предстоит раскрыть. После этого убийства мне до сих пор не по себе.
—Да уж, страшно даже подумать, что было бы, не выберись они из этой квартиры, — Пауль зябко передернул плечами, хотя и стояла послеполуденная жара.— Надеюсь у Рихарда все хорошо, потому, что он даже на телефон не отвечает, а это уже пугает.
—Мы виделись пару недель назад, в больнице у Гордона, — Олли отпил из бутылки и поставил ее на столик. — И он был немного на взводе, но ты же знаешь Риху, у него пройдет.
Пауль покивал головой и принялся за еду, а вскоре и Ридель последовал его примеру.
В аккуратном сарайчике, расположенном на заднем дворе нашлось несколько довольно приличных прогулочных велосипедов и старенький мопед с ключами прямо в зажигании.
—Думаешь, он поедет? — спросил Олли, выкатывая мопед на дорожку.
—Почему бы и нет, — Пауль пожал плечами. — Но я бы предпочел, велики. Мопед, во-первых, одноместный, а во-вторых, похоже, у него двухтактный двигатель.
—И чем это плохо? — не понял Олли.
—Тарахтеть будет, — объяснил Пауль.
—И то верно, — Олли кивнул головой и вкатил мопед обратно под крышу сарая. — Поехали на великах, и для здоровья полезнее и вообще.
Он критически оглядел все велосипеды, и вытащил тот, что стоял сзади: самый большой, белый, с широкий колесами и изящно изогнутой рамой. Пауль взял другой, чуть поменьше, с корзинкой над передним колесом и металлическим звонком на руле, который мелодично позвякивал всякий раз, когда велосипед ударялся колесами о землю.
—Я пойду в дом, воды с собой возьму, — сказал Олли, — А ты пока сарай закрой.
—Давай, — кивнул Пауль и принялся возиться с замком.
Вокруг стояла расслабленная тишина, нарушаемая лишь тихим рокотом волн, доносящимся с пляжа, да щебетанием птиц в высоких кронах сосен, что широкой полосой тянулись сразу за забором. Пауль запер замок, убрал ключи в карман на рубашке и тут совершенно четко услышал тихий детский плач, доносящийся из сарая.
Ландерс замер на месте и уставился круглыми глазами на деревянную дверь. Плакал не младенец, а ребенок лет пяти. У Пауля по спине пробежали мурашки. Неужели они не заметили, что в сарае прятался ребенок? Но откуда там мог взяться ребенок? Пауль приложил ухо к двери и прислушался. Ему показалось он услышал внутри тихий шорох и затаил дыхание. Деревянная поверхность двери была теплой и шероховатой, но сейчас из-за нее не раздавалось больше ни звука.
Пауль встряхнул головой и отступил от сарая, недоверчиво глядя на дверь. Из-за перелета он почти не спал ночью и, похоже, у него начались слуховые галлюцинации. Никаких детей в сарае быть не могло, но все же Ландерс решил убедиться наверняка. Он вынул ключ, снял навесной замок, распахнул дверь настежь и стал внимательно всматриваться в полумрак.
—Ты что там ищешь? — раздался голос Риделя позади.
—Мне послышалось, что там ребенок плачет, — сказал Пауль и повернулся к Олли.
—Опять твои шуточки? — Олли смотрел на него с сомнением.
—Да нет, правда показалось, наверное, какая-то птица кричала за забором, — Пауль решительно захлопнул дверь и уже во второй раз запер замок, а потом убрал ключи. — Поехали.
Олли взял велосипед за рога руля и покатил по дорожке к калитке. Пауль сел на свой велик и не спеша поехал следом, стараясь не съезжать с каменной дорожки на идеально подстриженный газон. Уже у калитки он обернулся и еще раз посмотрел на сарай. Тот стоял, как ни в чем, ни бывало ярко освещенный косыми лучами жаркого июльского солнца, и выглядел вполне невинно. Бабочка с голубыми крыльями на мгновение присела на замок, но не удержалась на сильном ветру и улетела прочь. Пауль следил за ней взглядом, но она скрылась среди розовых кустов, и он потерял ее из виду. Все было таким же как и час назад, но несмотря на окружающую его красоту и великолепие, Пауль ощутил как глубоко в душе, словно червоточина, начинает зарождаться неприятное чувство безотчетного страха. Это было необъяснимое, алогичное предчувствие опасности, на мгновение сердце Пауля забилось быстрее, у него засосало под ложечкой. Уже у самой калитки он снова обернулся и посмотрел на сарай, но ничего там не увидел.
—Поехали уже, — поторопил Оливер. — Я хочу успеть до заката.
Он сидел на велике и балансировал на месте, как цирковой акробат, раскинув худые руки в стороны. Получалось отлично. Что-что, а у Оливера было всегда хорошее чувство равновесия. Пауль шумно выдохнул и выехал из калитки на дорогу.
У него не было ни одной разумной причины для беспокойства, все неприятности остались в Берлине, и он прогнав прочь дурные предчувствия, широко улыбнулся и крикнул:
—Давай Олли, кто быстрее до пляжа!
Не оборачиваясь на басиста Пауль стал что было силы крутить педали, ощущая настоящий детский восторг от шума ветра в ушах и соленого запаха моря, с каждой минутой становящегося все сильнее.
Продолжение читайте в новой работе под названием
«Und keiner hört dich schreien»
(И никто не слышит твоего крика).