Глава 15
Алексей Шевцов
В молчании мы сели в машину, я завел мотор и плавно тронулся. Около светофора, отключенного ночью, притормозил. Лина сидела рядом со мной, стекло она опустила, и ветер трепал ее волосы. Знакомым жестом она заправила прядь волос за ухо. На меня не смотрела, молчала. За перекрестком я остановился. Повернулся к ней:
– Тебе не кажется, что нам надо поговорить?
Она пожала плечами и сказала:
– Давай поговорим. – Опустила глаза и уточнила: – Ты, наверное, ждешь от меня извинений за то, что расспрашивала о тебе? – и равнодушно добавила: – Извини.
Я внимательно рассматривал ее. Она оперлась на локоть и запустила руку в волосы. Лицо было бледным и усталым, губы припухли от недавних слез. Она сказала:
– Алексей, давай поедем уже. Почти четыре часа, не стоит выяснять отношения именно сейчас. И ребята ждут нас.
Я протянул руку, обхватил и подтащил ее к себе. Она злобно упиралась и отворачивала лицо, пока я не стал целовать ее по-настоящему. Потом отпустил, поправил растрепавшиеся волосы. Она молчала, только дышала учащенно. Отвернулась и сказала холодно:
– Ты, Алексей, конечно, герой и не приучен бросать женщин и детей в беде…
Настроение у меня совершенно неожиданно стало хорошим, и я с удовольствием наблюдал за ней.
– Ну вот, а говорила, не надоест. – Она непонимающе глянула на меня, и я пояснил: – В смысле, что тебе хочется, чтобы тебя ревновали.
– И где тут ревность, скажи?
Я ухмыльнулся:
– Понимаешь, такая ревность, как тебе нравится, только в кино бывает. А в жизни все проще. Не буду же я с кинжалом за тобой бегать?
Она заинтересованно глянула в мою сторону:
– Но претензии у тебя действительно есть, или ты просто так дурака валяешь?
– Претензий у меня нет, а вот за пацана меня держать не надо. Я тебе и так помогу, только врать мне незачем.
– Когда это я тебе врала?
– Ну не врала, а умалчивала. Почему о муже своем мне ни слова не сказала?
Она покусала нижнюю губу, и тихо сказала:
– Я говорила, только ты не слышал.
– Это про то, что он вегетарианец? Или на диетах сидит, я уж не помню?
Лина укоризненно глянула на меня:
– Меня ругал, что я о тебе расспрашивала, а сам? Не упоминала я, что он вегетарианец. Коля не удержался и проговорился?
Я махнул рукой:
– Как же, проговорился. Вы все заняли круговую оборону, и молчите, как партизаны. Что я обо всем этом думать должен? Что вернемся в Москву, кончится наш курортный роман, как там у классиков? В прихожей звонит телефон, и т.д. И Алексей уже побоку.
Она потрясенно глянула на меня:
– Алеша, ты Чехова читал? Ты меня пугаешь, когда классиков цитируешь.
Я положил руки на руль и сказал:
– Ладно. Не хочешь говорить, не надо. Наверное, если бы он упомянул Чехова, ты бы не удивилась. Как же, он воспитанный и интеллигентный, а я валенок сибирский.
Я разозлился. Повернулся к Лине и увидел, что она улыбается.
– Почему сибирский? – только и спросила.
Теперь уже я отталкивал ее руки, а она тянулась ко мне, взобралась на сиденье с ногами и целовала меня нежными, чуть солоноватыми от недавних слез губами. Долго сопротивляться в таком положении невозможно. Ее свитер задрался, открыв полоску загорелой кожи, я положил руки на ее бедра. Она застонала где-то у моего уха, отчего у меня перехватило дыхание. Ничего уже не соображая, я стал стягивать ее свитер.
В этот момент дверь с моей стороны открылась, и около машины я увидел двух парней с перекошенными лицами и пистолетами в руках. Лина мигом перебралась на свое сидение и пыталась поправить свитер и волосы.
Ребята первыми пришли в себя:
– Извини, если помешали. Павлов просил приглядеть за твоей машиной, мы видим, ты посреди улицы стал, думали, случилось что. Ты б хоть от фонаря отъехал, по случаю.
– Ага, в темноте вы меня и пристрелили бы от лишней бдительности.
Ребята помялись:
– Тут такое дело, Павлов велел оказать помощь, если что.
Я посмотрел на Лину:
– Да пока сам справляюсь.
Парни рассмеялись, еще раз игриво извинились, что помешали, сели в машину и отъехали, коротко посигналив.
Лина сидела с расстроенным лицом:
– Господи, стыд какой! Видишь, как ты на меня плохо влияешь? Не хватало, чтобы нас арестовал патруль за нарушение общественного порядка.
Я ехидно улыбнулся ей:
– Между прочим, это ты на меня набросилась. И если бы они появились парой минут позже, неизвестно, что увидели бы, – потом добавил, подумав, – хотя я совершенно не прочь еще раз нарушить общественный порядок.
Лина засмеялась: