Вдруг она замолчала. Резко повернулась ко мне:
— Понимаешь, когда вот так рассказываешь, кажется, что все это чепуха. Может быть, он хороший человек, но у нас с ним разный обмен веществ. Такое ощущение, что мы дышим разным воздухом. Первое время нас спасало то, что мы оба много работали, редко виделись дома. Потом я испугалась, что папа заметит неладное и расстроится. Я у него в любимицах, и мне ужасно стыдно, что со мной так все получилось. Сергей тоже не хотел посвящать папу в наши проблемы. И как-то все утряслось. Так и жили, каждый сам по себе. А на новый год к нам на дачу должны были приехать друзья Сергея по работе, вместе с женами. Сергей купил у потомков художника Вересаева эту дачу и очень ей гордился. Мне больше всего хотелось встретить Новый год со своими, но я даже и подумать об этом не могла, чтобы не обидеть Сергея. В общем, я занималась организацией праздника. Моя сотрудница пожаловалась, что и она, и муж купили елку. Елка была красивая, я забрала ее и, чтобы не тащить в квартиру, решила забросить ее на дачу. Когда я приехала туда, около дачи стояла машина Сергея. Я еще ничего не поняла, вошла в дом и увидела одежду, разбросанную по полу, он и его подруга расположились в спальне на втором этаже. Я от неожиданности еще послушала их несколько минут, потом повернулась и тихо ушла оттуда. Правда, от растерянности забыла елку около крыльца. Дома я спокойно все обдумала и перенесла свои вещи из спальни в бывший папин кабинет. Новый год мы встретили, как положено, я с Сергеем не разговаривала ни о чем. Думаю, что он обо всем догадался, иначе как объяснить, что он даже формально не пытался меня вернуть в спальню.
Я сказал:
— Знаешь, не мне бы это говорить, но, может, стоило бы вам обсудить это как-то? Выслушать его, в конце концов. Я понимаю, ты расстроилась…
Она опять резко повернулась:
— Ничего ты не понимаешь, я не расстроилась вовсе, и это для меня было самым страшным в той истории. Я чувствовала только неловкость и какую-то вовсе нелепую досаду на себя, какую-то свою неполноценность.
Она помолчала и продолжила:
— Помнишь, я плакала тогда на лестнице с вещами в руках? Мне его стало жалко. Надеюсь, что любовницу он завел не от желания показаться кому-то круче, а просто для себя. В конечном итоге, я его жизнь лучше не сделала. Может быть, если мы оба станем и формально свободны друг от друга, и он и я сможем еще быть счастливы. В общем, на другой день, после того, как я осталась у тебя, я позвонила ему и сказала, что встретила и полюбила другого мужчину. А потом я поговорила с нашим адвокатом и попросила начать дело о разводе.
Мне сильно хотелось курить, но я боялся, что пошевелюсь и прерву какую-то ее мысль.
— Я тоже ничего, кроме журналов, не читаю.
Она повернула голову и потерлась носом о мое плечо.
— Знаешь, я тогда сразу поняла, что ты — настоящий. Ты — такой, какой есть на самом деле. Помнишь, ты меня чаем поил с вином? Если совсем честно, я сразу знала, что у нас с тобой все будет.
— Ну да, знала. Я весь вечер думал, как сделать, чтобы ты сама захотела остаться. Все хотел что-нибудь умное сказать, но твои коленки мне мыслительную деятельность прекратили еще в самолете.
Она возмутилась:
— Это ты врешь. В самолете ты проспал все время.
Я вздохнул:
— Если сказать правду, я не спал, а просто нагло подглядывал за тобой. Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя замечательно вздернутый нос?
Она воинственно ответила:
— На свой посмотри.
Я потрогал свой нос. Потом прикоснулся к ее лицу, большим пальцем надавил на нос и сказал:
— Очень красивый, но слегка вздернутый нос.
— Ну и пусть. Слегка вздернутый нос еще никому в жизни не помешал.
Я засмеялся, завел машину, и мы плавно тронулись.
Глава 16. Николай Войницкий.
Алексей уехал уже больше двух часов назад, сотовые у обоих то ли отключены, то ли не берут, то ли случилось что. Сергей прозвонил своим ребятам, чтобы глянули, стоит ли машина у гостиницы. Почти сразу те отзвонились, сказали, что машина стоит за перекрестком по улице Старокубанской.
Сергей сердито спросил:
— Что это значит? Чего он там стал? Так подойдите и проверьте, все ли там в порядке.
Парень замялся:
— Там это, не надо подходить. Короче, с девушкой он.
Сергей покрутил головой, а я засмеялся:
— Небось, отношения выясняют.
Парень, услышав мои слова, хмыкнул в трубку:
— Да нет, у них вроде все выяснено. Командир, от помощи он отказывается, говорит, что пока справляется сам. Продолжать наблюдение?
Сергей подумал и сказал:
— Отставить хиханьки. Провожайте до дома, и свободны до 12.00. Ясно?
Через полчаса в комнату поднялась совершенно измученная бессонной ночью Лина и следом за ней Алексей. Она пристроилась на диване и, пока Алексей отчитывался, задремала.
Сергей внимательно выслушал все, потом подвел черту:
— Кажется, на сегодня действительно все. Я поеду домой, в 11 часов буду здесь, по-тихому. Теперь остается ждать звонка.
Он уехал с ребятами. Мы с Алексеем вышли на террасу. Курить не хотелось. Спать тоже.
Я сказал Алексею:
— Забирай Лину, идите спать. Я побуду с Асей. Завтра с утра прозвоню по поводу машины, может, узнаем что про ее хозяев. В прошлом году я у них брал для себя Хонду CRV, и для гаража фирмы заказывал пару машин, так что мы подружились там с одним парнем. Может, посоветует что.
Не раздеваясь, я улегся рядом со спящей Асей, она только пробормотала что-то во сне.
Мне казалось, что я не спал. Очередной раз я открыл глаза и увидел, что сквозь жалюзи светит солнце. Аси рядом не было.
Я махом слетел вниз, увидел Асю, и уже успокоившись, подошел к ней. Она варила кофе. Подняла ко мне измученное лицо, закрыла глаза.
— Ужасно болит голова. Что ты мне вчера дал?
Я прикоснулся губами к ее виску.
— Ничего особенного. Тебе просто надо было уснуть. Это легкое снотворное. Сейчас подвигаешься, выпьешь кофе, голова пройдет.
— Ты спал, не раздеваясь.
Я кивнул:
— Проснулся, тебя рядом нет, и ужасно перепугался. — Я заглянул в турку с кофе: — Свари и мне, пожалуйста.
На запах кофе к нам спустилась Лина. Широкие рукава короткого ночного халатика открывали ее руки выше локтя, спутанные волосы спускались по спине почти до талии. Она устроилась на высоком стуле около стойки, нескладно пристроив длинные ноги около стула Аси, и обняла ее сзади. Красивое лицо Аси мгновенно исказилось, глаза наполнились слезами. Я согнал Лину со стула, обнял Асю и прижал ее голову. Она судорожно обнимала меня.
— Послушай, мы с Алексеем сделаем все, как надо. Не плачь, я прошу тебя. У меня от твоих слез все мысли из головы вылетают. Слышишь?
Ася горестно вздохнула, но плакать прекратила.
Я стал выспрашивать ее, не замечала ли она в Москве чего-нибудь необычного, может, какие-то новые люди, или обстоятельства. Она задумалась, но потом твердо сказала:
— Нет, ничего, резко отличающегося от обычных обстоятельств нашей с Маретой жизни, в последнее время не происходило. Мы проводили родителей, Марета закончила учебу в школе. В пятницу я еще была на работе, после обеда созвонилась с Линой. В субботу мы убирали квартиру, собирали вещи в дорогу. Ездили за покупками в магазин. А в воскресенье папин водитель отвез нас в аэропорт.
Пришел Алексей с мокрыми после душа волосами, выпил кофе из Линкиной чашки. Сумрачно глянул на ее коленки и отправил ее наверх одеться.
— Скоро Сергей приедет, а ты тут ходишь с голыми ногами.
Лина молча ушла. Ася глянула на нас и принялась готовить бутерброды.
Я кивнул Алексею, взял телефон, и мы вышли на веранду.