Одна из прочитанных мной тогда книг продолжает до сего времени травмировать моих близких. В «Охотниках за микробами» изобретатель микроскопа Ван Левенгук обнаружил, что его рот кишит микробами, которые погибали после питья горячих напитков. Это был простой и надежный способ «освежить дыхание» – в 1941-м о Stimorol-ах еще не слыхали, – и я начал широко им пользоваться. Постепенно научился пить чай из крутого кипятка, естественно втягивая его, как кашалот планктон, и с теми же примерно звуками. Именно звуки, а не трудно поддающаяся измерениям температура чая, травмируют моих родных. И кто бы мог представить, что виноваты в этом безобразии Поль де Крюи и Ван Левенгук! А может быть, из-за них у меня на восьмом десятке жизни все зубы свои? Тогда они все шатались, десны кровоточили… Действительно, все мы родом из детства, – как заметил кто-то из умных.
Первая весна на Востоке. Транспорт – не роскошь
Тем временем наступила наша первая военная весна в эвакуации – голодная, но сулящая надежду. Глубокие снега как бы испарились, передав всю свою силу рекам и ручьям. На текущий в долине ручей страшно было смотреть: могучий поток нес деревья, вырванные с корнями, ворочал огромные валуны. На перекатах вода ревела и клубилась, но самыми опасными местами, оказывается, были «тихие» участки, где по гладкому дну поток несся с огромной скоростью. Несколько человек погибли, пытаясь перебраться через реку именно в этих обманчивых местах…
Казахстанская степь весной прекрасна. Ярко-зеленая трава обильно окрашена красными тюльпанами, розовыми кустами дикого миндаля (нашего основного топлива). Теплый воздух густо напоен ароматом чабреца и бог весть каких еще трав и цветов. В траве и кустах полно юрких ящериц, особенно красивы изумрудно-зеленые. Гадюк разноцветных тоже хватает, – это наши враги. С хозяйской собакой – огромной среднеазиатской овчаркой Разбоем, мы вышли в степь, чтобы нарубить и притащить на себе карагай – топливо для будущей зимы. Зима, однако, будет еще не скоро, и мы вдвоем с Разбоем гоняем разноцветных ящериц. Внезапно Разбой настораживается, шерсть на загривке стает дыбом. Я уже знаю: он учуял гадюку. От былой беспечности не остается и следа: пес собран и точен, как боксер на ринге. Вокруг шипящего гада начинается настоящий танец с ложными выпадами. Наконец следует молниеносный бросок, гадюка схвачена пастью собаки. Голова при этом бешено вращается в разные стороны, – центробежная сила не дает гадюке укусить собаку. Пес бросает раненного гада и отскакивает. Если гадюка не была перекушена с первого раза, танец повторяется до полной победы. Я добиваю для гарантии уже мертвую гадюку, и мы опять беззаботно гоняем ящериц. Смутно я понимал, что мы наносим вред живой природе. Особенно после прочтения алтайской народной сказки, где герой спасает от огня змею на дереве. Благодарная змея дала герою проглотить яичко, после чего он стал понимать языки зверей, птиц, трав – всего-всего живого. Это знание дало ему необыкновенное могущество. Но сказка – сказкой, а гада, который может убить тебя, надо убивать первым. Однажды я просто случайно сбил палкой в полете гадюку, которая прянула сбоку, чтобы ужалить меня…