…Сдав доставленные ценности для чистки и сушки женщинам (маме и Тамиле), начинаешь понимать чувства первобытного охотника, притащившего ногу добытого мамонта для прокорма своей семьи…
Несколько проще происходила заготовка паслена. Правда, при этом я первый раз (а добровольно – и последний) приобщился к наркотикам. Паслён – растение из семейства картошки. Возможно, у него есть и клубни, но нас интересовали фиолетовые или желтые ягодки, которые, в отличие от украинских, здесь дозревали до высоко вкусной кондиции. Сушеные ягоды очень напоминают изюм и великолепно улучшают компот из горных яблочек. Паслён, как всякий сорняк, рос везде, но особенно большие заросли с крупными ягодами были на маковой плантации нашего колхоза. Эта огромная плантация (примерно два на два километра!) находилась не очень далеко, и мы часто ее посещали. Выращивался там опийный мак, дающий особенно много опия (опиума?). Спелый опийный мак, в отличие от обычного, имеет не серые, а светло-коричневые семена-зернышки, – впрочем, наверное, существует много других сортов мака. На зеленые маковки, в которых семена еще бело-молочные, наносят кольцевые надрезы специальным многолезвийным ножиком. Выступившие капли молочка через некоторое время буреют и стают похожими на клей с вишен. Это и есть опий-сырец – основа как наркотиков, так и анестезирующих препаратов. А они – тоже стратегические материалы. Шла кровопролитнейшая из войн. Сотни тысяч раненых спасали от болевого шока эти препараты. Часто на поле боя они были единственной помощью тяжело раненым бойцам…
Я думаю, теперь для охраны такой плантации от наркоманов пришлось бы через каждые два метра выставлять вооруженную круглосуточную охрану, а за ней – заградотряды в блиндажах с тяжелым оружием. Тогда – поле было безлюдным и мирно дремало под жарким солнцем. Нашу ватагу совершенно не интересовал мак, неведомы были его стратегические производные и их боевое применение: мы пришли за паслёном. Зеленые маковки уже были надрезаны, и на их боках застыли капельки опиума. Откусив корончатую верхушку маковки, можно было вытрясти в рот незрелые еще семена мака, которые уже были вполне съедобны. Однако при каждом откусывании слизывалась частица опия, – это я понял потом. То ли я активней других кормился маком, тот ли по другим причинам, – мне первому стало плохо. Кое-как добрел домой и упал. Встревоженная мама отпоила меня хозяйской простоквашей, после чего я проспал несколько часов…
Взгляд из будущего. Первый опыт применения наркотиков мне не понравился. Может быть, поэтому во время жестоких болей я никогда не просил обезболивающих или снотворных медикаментов. Возможно, мне их вводили перед операциями, когда я не мог сопротивляться…
Осень 1942. Опять школа
К середине лета степь изменилась и стала желтеть, а затем – буреть. Солнце припекало настолько беспощадно, что на раскаленную дорогу нельзя было наступить босой ногой. По степи гуляли смерчи, возникающие из ничего, и поднимающие пыль и мусор на огромную высоту. Однажды на хозяйском огороде на наших глазах всего лишь микросмерч в мгновение выстроил столб высотой в три дома из стеблей кукурузы, собрав их со всего огорода. Вскоре столб рухнул, как ни в чем не бывало, уложив все стебли в одну кучу.
Бурная речка теперь едва сочилась среди обнажившихся раскаленных камней. Вода оставалась только в бывших омутах под кручами, с которых мы ныряли, соревнуясь в «вертикальности» вхождения в воду. Однажды я вошел в воду так вертикально, что голова слегка повредила камень на дне, а меня Коля вытаскивал из воды полуживого… Пока возвращаемся из речки к трудовым занятиям, опять стает невыносимо жарко и хочется бежать к речке опять…
Колхоз привлекал малолетних учеников на каникулах к сбору колосков и посильной работе, суля обильные корма. Запомнилась маленькая девочка из Белоруссии. Она сказала, что не может работать на пустой желудок. После поглощения большой миски пшенной каши, она со слезами сказала, что теперь тоже не может работать, но уже из-за переполненного желудка… Мы с Колей отгребаем солому, лопатим зерно на току. Мы – патриоты: ударной работой в бригаде (колхозе) мы помогаем фронту. На ленивых Коле достаточно внимательно япосмотреть, чтобы они начинали шевелиться быстрее. Потихоньку мы по-настоящему втягиваемся в работу и воспринимаем напоминание о том, что надо собираться в школу как неумную шутку.