В дороге мы уже более пяти часов. За нами остается рваный снежный ров с петлями и «сучками» возвратов и буксований. Мои матросы уже измучены до предела бесконечными «отцепить», «назад», «прицепить». Правда, теперь в паузах все помещаются в относительно теплых кабинах тракторов. При малейшей возможности матросы засыпают в самых диких позах: в кабине С-80 сидеть могут только 2–3 человека, остальные «размещаются» между рычагами…
Достигаем все же ближайшей точки. Стаскиваем с саней в снег нашу единственную секцию, ложимся на обратный курс. Даже без груза сани зарываются, и приходится их тащить двумя тракторами. Протоптанной колеей возвращаться нельзя: трактора начинают буксовать на развороченном насте. На обратный путь уходит около трех часов. Итого: полный рабочий день на доставку только одной секции из 45-ти… Не скоро нам придется встретиться, моя девочка! И тебя схавают волки, и меня тоже – за срыв очень жестких правительственных сроков подготовки полигона…
Нет, «такой хоккей» нам не нужен! «Арктические сани» – самое дохлое звено в нашей логистике. Я уже знаю, какие сани нам нужны: при полной загрузке удельное давление полозьев на снег не должно превышать давления пешехода; в них не должно быть поперечных деталей, зацепляющихся за снег при погружении. Короче: нужна лыжа, способная держать на рыхлом снегу около 15-ти тонн. Я только еще не знаю, как и из чего построить такую лыжу…
Уже около 2-х часов солнечной ночи. Кубрик спит. Бывшие со мной матросы харчатся запасенным ужином и чаем, нагретым на буржуйке. Даю им отдых до 6 утра. Сам отправляюсь на склад металла: к 7 часам я должен четко ответить на вопрос: как и из чего сделать требуемую лыжу…
Пенная логистика
На разводе в 7 часов после завтрака распределяю людей по работам. Человек 10 забираю с собой. Еще через час у меня на площадке рядом со складом стройматериалов образуется целое производство. Ревут два сварочных агрегата, готов бензорез, кувалды, ломики. Матросы подтаскивают два стальных листа толщиной 4 мм и размерами 1,5Х6 метров. Свариваем их вдоль, получаем полотнище размером три на шесть метров.
– Это назывется «пена», – говорит Житков. На них мы перетаскивали тяжести.
– Хорошо, пусть будет «пена», – отвечаю я. – Только это еще даже не половина «пены». А как вы загибали нос?
Житков отвечает, что делали это на вальцах, а иногда – совсем не делали: нос не нужен. Нам для снега загнутый нос просто необходим: я вспоминаю свои лыжи в Казахстане. Пытаемся его загнуть. Подкладываем под кромку бревно, человек 10 стает на полотнище. Слегка прогибается, пружинит, – никакого результата. Кто-то предлагает наехать трактором. Это опасно – можно покалечить полотнище. Кто-то из матросов сожалеет, что не загнули листы по отдельности до сварки: гнуть было бы все же легче. Стоп! В этой мысли есть рациональное зерно. Решение приходит само собой. Бензорезом разрезаем будущий нос пены на полосы шириной по полметра. Отогнуть по отдельности каждую полосу – просто. Теперь – опять их свариваем. Письменный просто танцует со сваркой: замаливает свои ростинские грехи.
Дальше: по периметру лыжи привариваем обрамление из стального уголка, на уголки – петли для стропов, согнутые из круглого прутка. Хорошо бы сделать дышло, но, будучи жестко приваренным, оно отломает нос лыжи при неровностях, а шарнирное водило «на коленке» – не сделать. Принимаю решение: тянуть будем тросом, для чего привариваем петли с двух сторон носа. Чтобы пена не налезала на трактор при спусках, такие же петли привариваем сзади. Ребята радуются: «пена» готова. Объясняю, что это еще не все. Что с ней станет, если груз будет посредине, а полотнище наедет на яму? Оно необратимо согнется. Поэтому на полотнище крепим «рыбину» из нескольких деревянных брусков на всю длину листов. Наша «пена» теперь стает гибкой и упругой, как лыжа.