В. Загорский, я и П. Смолев
У молодой жены Юры Скульского Нади, которая учится в химико-фармацевтическом институте, – день рождения. Юра из Киева приехать не может, и Надя приглашает его друзей – Попова, Смолева, Валеру Загорского и меня на свой праздник в общежитие на улице профессора Попова. Приглашение было настоятельным: там много подруг, которым без нас будет грустно. О другой причине мы узнали чуть позже.
Наша компания появляется в точно назначенное время вечером в субботу. Девушки вместе с именинницей нас радушно встречают. В большой комнате общежития кровати сдвинуты к стенкам; большой стол посредине уставлен яствами, среди которых преобладают салаты. Наши средства на праздник были переданы заранее, подарки и еще кое-что «у нас с собой было». Раздеваемся в соседней комнате, рассаживаемся, начинаем праздновать, всем радостно и хорошо. Я – единственный военный и единственный, который знает почти всех участников, поэтому меня избирают тамадой. Я стараюсь, чтобы смех не прекращался…
Внезапно появляется некая дева – «гонец из Пизы»; девушки волнуются, и обстановка резко «затуманивается». В общежитие с поздравлениями Наде пришел ее бывший «воздыхатель» из Военмеха – Военно-механического института. Пришел не один: с ним четыре «бойца». Среди девушек – разногласия, некоторые призывают Надю дать новым гостям от ворот поворот. Надя колеблется, она явно не хочет этого. Впрочем, – уже поздно принимать решение: военмеховцы вваливаются в комнату, ставят на стол бутылки, вручают имениннице подарки. Девушкам деваться некуда: сдвигаются и добавляются стулья. Наконец все участники усаживаются за стол, и уже не праздник, а «заседание сторон» – продолжается. «Стороны» сидят лицом к лицу, их разделяет только стол. Шуточки стают более целенаправленны и напоминают проскакивающие искры высокого напряжения. Девушки мечутся, пытаются усиленным потчеванием смягчить напряжение. Принятое «на грудь» всеми участниками несколько «анестезирует» обстановку, но на очень короткое время. Увы, – драки не избежать, и я начинаю оценку сил противников и своих.
Спасают открывшиеся в рабочей комнате общежития танцы. Девушки облегченно поднимаются из-за стола, трое жертвуют собой и уводят самых агрессивных кавалеров из Военмеха на танцы. Мы остаемся, теперь нас большинство. Я уже начал надеяться, что удастся избежать прямого столкновения.
Мои миролюбивые планы срывает Павка Смолев. За Надей неотрывно кружит по комнате ее прежний воздыхатель, изрядно окосевший, и, как незабвенный Васисуалий Лоханкин, умоляет ее о любви. За ними как тень следует Павка. На его лице ясно написано желание: не допустить этого безобразия. На повороте Павка не выдерживает и со всей силой залепляет кулаком воздыхателю в глаз. Главный противник на какое-то время отключается. На Павку с кулаками бросается самый рослый из «бойцов». Я успеваю схватить его за обе руки и удерживаю их перед его «мордой лица», чтобы он не смог ударить меня головой. Противник вертится, но вырваться из моих рук не может. Происходит перегруппировка сил: немедленно «линяет» наш Попов, взамен вбегают два военмеха с танцев. Прибывшее подкрепление повисает на мне. Краем глаза вижу: Валера Загорский вращает над головой как боевую палицу бутылку из-под шампанского. Спрашивает меня:
– Бить?
– Не надо! – кричу ему. Я и сам не бью, – только удерживаю самого сильного. Валера отбрасывает бутылку и вдвоем с Павкой начинают оттаскивать висящих на мне врагов. «Мала куча» сваливается на пол и начинает кататься по нему, все сметая на пути: стол со скатертью и тарелками, стулья, постели, даже занавески с окон. Вокруг мечутся девчонки, поколачивая оказавшихся сверху военмехов. Их больше, как только из моих рук освободится самый сильный, нас троих сомнут и начнут бить…
Внезапно полностью распахиваются двери комнаты. На пороге стоят несколько человек из руководства общежития и студсовета. Скрестив руки на груди, они наблюдают наши упражнения. Вращение кучи тел как-то останавливается. Девчонки отрывают оттуда военмехов по одному и выталкивают их из комнаты. Они быстренько одеваются, и активисты энергично выводят их всех за дверь общежития.
Очень приближенно восстанавливается «довоенная» обстановка, и мы опять готовимся сесть за обедневший стол в исходном составе. В комнату впархивает Попов и весело спрашивает: