Хоть это радует. Он разместил две роты на правом холме, поскольку он был самым крутым, три - на среднем и четыре - на левом, который примыкал к позициям Двадцать пятого полка. Это была ключевая позиция для обороны всей долины. Больше всего он боялся, что кочевники вобьют клин между их полками и выйдут на тылы Двадцать пятого. Его командир, генерал Ольс-Венерех, тоже об этом подумал, поскольку укрепил это место третьей частью своих сил.
Этого должно быть достаточно.
Самгерис-олс-Терса считал. В начале сражения у него было восемь рот обычной пехоты, три арбалетных и штурмовая рота. Из этой дюжины он потерял одну на Креганском вале, девять разбросал по холмам, а две - включая штурмовую роту - держал в резерве. Остальные его люди - горстка медиков, дюжина посыльных и две дюжины военных инженеров - называемые штабной ротой, в данный момент не имели значения, тем более что трех полковых магов он отправил в тыл, как и было приказано.
Он думал… Он надеялся, что ему придется продержаться только до наступления ночи, а потом они либо ослабят его, либо пришлют подкрепление, но приказ не изменился.
Вы остаетесь и ни шагу назад.
Они смогут это сделать. Они должны. У Двадцать пятого все равно было хуже, поскольку, хотя он оборонял более узкий участок, он сражался без прикрытия деревьев. Стрелы дикарей буквально заслоняли солнце над головами тех солдат.
Им было лучше. Намного лучше.
- Ваше Величество, они атакуют вал по всему периметру.
- Я знаю, они делают это с самого утра, Амнерес. Прорвались ли они куда-нибудь? Генерал Олхег Амнерес, командир Второго пехотного полка, отвечавший за удержание половины внешней линии валов, покачал головой, а затем, видимо вспомнив, кто перед ним, добавил:
- Нет, сир. Добровольцы из гильдий сапожников и шорников отразили все атаки. Войска из Лаха тоже, хотя их здорово потрепали. Две роты, которые я оставил им в качестве поддержки, недостаточно для…
- И вы не будете посылать им больше. Вы вышли из игры и ожидаете на второй линии. Когда они будут окончательно оттеснены, вы позволите беглецам укрыться за вашей спиной и будете удерживать вторую линию не менее двух часов, если я не отдам других приказов.
Они встретились взглядами, молодой император и генерал, который мог бы быть его отцом. Ольхег Амнерес, хотя и был старше последних фаворитов имперской армии - ведь большинству "смутьянов" и "безумцев", на которых Креган бер-Арленс основывал реформу армии, было под тридцать, - но уж точно не уступал им в упрямстве. Это объясняло, почему после отправки нескольких гонцов он сам предстал перед императором.
- Они там умирают! Наши люди.
- Не только там, генерал. Не только на вашем участке.
-Се-кохландийцы уже использовали машины?
- Нет.
- Жереберов?
- Нет, Ваше Величество.
- Поэтому они не нападают всерьез. Там нас почти не трогают. Если они нанесут серьезный удар…
- Если они нанесут серьезный удар, на передних валах не останется ни одной живой души, они раздавят их. Городские мальчишки, подмастерья сапожников и уличная беднота. Или вы не пожалеете их, сир?
Император переместился в кресле, слегка наклонил голову, и что-то похожее на легкую улыбку искривило его губы. Наступила тишина.
- Знаешь, почему я принял тебя одного, Ольхег? Нет? Потому что я знал, что ты встав у меня перед носом, будешь кричать и вопить. И если бы ты сделал это публично, в разгар битвы, у меня не было бы другого выбора, кроме как унизить тебя и обезглавить. Но, между нами говоря, я не думал, что ты обвинишь меня в том, что я бессердечный и бездушный сын шлюхи. Что, по-твоему, я здесь делаю?
Генерал молчал. Но его взгляд не смягчился.
- Я пытаюсь защитить Империю от врага, который уже несколько лет пускает нам кровь. Наши ученые утверждают, что мы уже потеряли около трех миллионов человек - в сражениях, в вырезанных деревнях и городах, в результате голода и разгула болезней. И, вероятно, миллион был загнан в рабство. Впечатляют ли вас эти цифры? Один миллион, два миллиона, три миллиона. Это три таких города, как Меекхан. Обычный человек не может даже представить их себе. За всем этим стоит ублюдок Йавенир. И у нас впервые есть шанс, за многие годы, сломать ему руки и ноги и отрубить голову. Неужели вы думаете, что я не пожертвую жизнью тысячи или двух тысяч солдат, чтобы не лишиться этого шанса?
- Но эти мальчики не…