Я не могла не думать о том, как весело сейчас проводят без меня время мои друзья. Но это было слишком грустно. Так что я принялась думать о компьютерной игре, которую мне подарили на Рождество.
Она была реально сложной. Настолько, что я никак не могла пройти дальше шестого уровня. Я подумала об этой игре, потом попыталась сообразить, что же я делаю не так.
Может статься, поход на балет будет, в конце концов, не напрасен. Это даст мне время хорошенько подумать.
Я услышала, как труба издала несколько нот. Потом пропела флейта.
— Что там? — шепнула я маме.
— Разогреваются, — ответила та.
— Все еще? — удивленно спросила я. — Сколько можно.
Мама закатила глаза.
— Имей терпение, — сказала она. — Балет вот-вот начнется.
Минуты ползли одна за другой. Музыканты продолжали дудеть и выводить трели. Спустя некоторое время у меня начало покалывать руку. Она уже «уснула». Я встряхнула ею.
— Сэм! — резко сказала мама. — Сиди смирно.
— Эта дребедень когда-нибудь начнется? — спросила я.
Мои мысли снова поплыли. Я уже не могла не думать о своих друзьях. Мне было интересно, пойдут ли они за пиццей после фильма. Я жалела, что не нахожусь сейчас с ними. Я даже знала, что бы надела: новую рубашку для рэгби, подаренную мне на Рождество родственниками.
Это напомнило мне и о других подарках. Чтобы хоть чем-то себя занять, я мысленно их перечислила.
Оркестр умолк.
Началось, подумала я. Я ждала, когда зазвучит музыка. Но несколько минут прошло в тишине.
— Что случилось? — спросила я наконец.
— Ш-ш-ш-ш! — мамины глаза были устремлены на сцену. Она улыбалась в предвкушении.
Я наклонилась вбок, чтобы хоть что-то увидеть из-за прически. Но занавес оставался закрыт. Наконец, спустя, как мне показалось, минут десять, я уловила краем глаза какое-то движение. Я взглянула на оркестровую яму и увидела, как дирижер вскинул руки. Музыканты неспешно подняли инструменты.
По-прежнему ничего не происходило. Дирижер так и стоял с поднятыми руками. Оркестр держал инструменты наготове. Но никто не сыграл ни ноты.
Что же происходит? Я окинула взглядом зал и увидела, что остальная публика сидит неподвижно и смотрит на сцену.
Я поерзала на сидении, пытаясь устроиться поудобнее. Почему этот дурацкий балет все никак не начнется?
Тишина стояла пугающая. Никто не ерзал на сидении, не покашливал, не перешептывался.
А моя мама все так же смотрела на сцену с этой своей легкой улыбкой.
Когда прозвучали, наконец, первые ноты, они так меня испугали, что моя нога непроизвольно дернулась и ударилась о кресло впереди. Волосяная дама обернулась ко мне и нахмурилась.
Увертюра была скучнейшая, и я вскоре перестала обращать на нее внимание. Вместо этого я думала о стихотворении, которое должна была выучить для школы. Большую часть я уже выучила, но оно было длиннющее — целых двадцать строф.
Декламация про себя оказалась неплохим способом расслабиться. Но на пятый раз меня от этого стихотворения уже тошнило.
Я выглянула из-за прически. Музыка еще играла, но занавес был закрыт.
Ура! — подумала я. Должно быть, я задремала и проспала весь балет. Это казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой.
— Уже конец? — прошептала я.
— Очень смешно, — отвечала мама. — Танцы вот-вот начнутся.
Сперва я решила, что она меня поддразнивает, но, снова повернувшись к сцене, увидела, как занавес начал подниматься. Он еле-еле полз. На сцене замерли в готовности несколько танцоров.
Ну почему я так бездарно трачу свое время?
Я подавила мощный зевок. Интересно, который час? Я пыталась посмотреть на мамины наручные часики. Но она сидела ко мне другим боком.
По сцене вяло двигались танцоры в цветастых пачках. Они кружили по сцене, как в замедленной съемке.
Пока они танцевали и танцевали, у меня затекла левая нога. Ощущение было такое, словно булавки и иглы впиваются в стопу прямо через туфлю. Я сильно топнула ногой, пытаясь восстановить кровообращение.
Это таки вывело маму из транса.
— Тихо! — шикнула она.
— Но у меня нога затекла! — возразила я.
Я снова повернулась к сцене. Танцоры ушли. Музыканты листали ноты, очевидно, готовясь к следующей картине.
Когда она, наконец, началась, я вцепилась в подлокотники и притворилась, что все нормально. Но танцы все продолжались и продолжались.
Это длилось целую вечность!
Я бросила взгляд на маму. Она улыбалась и еле слышно напевала себе под нос, глядя, как танцоры еле-еле ползают по сцене.