Вновь появились из нее перед самым рассветом, чтобы вбежать в океан, поплавать, порезвиться, окончательно проснуться. Жара, тяжелый воздух под низко натянутым противомоскитным пологом не способствовали крепкому, продолжительному сну.
Уже утром, возвращаясь к палатке, в рощице они наткнулись на живую картину из человеческих тел.
Джума, голышом, спал на земле. Две девушки, наряд которых состоял лишь из бус, браслетов и заколок для волос, спали рядом с ним. Голова Джумы покоилась на животе одной из девушек. Нога лежала на бедрах второй. На губах всех троих играла улыбка удовлетворенности.
Пенис Джумы уже проснулся, хотя сам он еще спал.
– Африканские соотношения, – прошептала Барбара. – Одному мужчине полагается несколько женщин. Я к этому никогда не привыкну.
Муха ползла по щеке девушки, направляясь к ее глазу. Рука девушки, покоящаяся на груди Джумы, не поднялась, чтобы отогнать ее.
Флетч едва удержался, чтобы не согнать муху. А затем увлек Барбару к палатке.
– Как тот лев, которого мы видели, – улыбнулась Барбара. – Устроившийся на двух львицах.
Джума нашел их в маленькой лавочке, где Барбара и Флетч купили на завтрак две бутылки «кока-колы» и пачку печенья.
Джума распланировал для них грядущий день.
Две итальянские пары собирались на морскую прогулку. Нанятая ими дау <Одномачтовое каботажное судно (в Индийском океане).> без труда вмещала восемь пассажиров.
Итальянцы и команда дау заверили Джуму, что будут рады, если он, Флетч и Барбара составят им компанию.
– Очень устала? – спросил Флетч Барбару, когда они отплывали на дау от материка.
– У меня такое ощущение, будто на мне, а не на джипе Карра возили этот чертов бур.
Оба мужчины и одна женщина оказались врачами, вторая женщина сказала, что она – домохозяйка, воспитывающая троих детей. Итальянцы едва говорили по-английски, Джума, Флетч и Барбара не знали итальянского. Но они без особого труда обходились языком жестов и местными словечками.
Поначалу и Флетч и Барбара стеснялись итальянцев. Обгоревшие на солнце, покусанные насекомыми, с ссадинами и царапинами (последствия работы в лесу), с волосами, вымытыми соленой водой и просушенными песком, одетые в обрезанные, а теперь и порванные нейлоновые лыжные брюки – для них пышущие здоровьем, богатые итальянские туристы казались пришельцами из другого мира. На борт дау итальянцы поднялись в модного фасона костюмах для загара, разделись, оставшись в не менее изящных плавках и купальниках. Крепкие, мускулистые тела. Чистая кожа, не знавшая ни солнечных ожогов, ни укусов москитов. Аккуратные прически, в которых чувствовалась рука опытного парикмахера. Когда дау приблизилась к коралловому рифу, около которого они собирались поплавать, итальянцы достали из нейлоновых мешков первоклассное снаряжение: маски, трубки, ласты, две подводные фотокамеры. Один из мужчин даже закрепил на голени нож.
– Я уже страдаю от столкновения культур, – пожаловалась Барбара.
– Все нормально, – успокоил ее Флетч. – В лагере Карра мы оставили великолепное лыжное снаряжение.
– Мне следует сказать им об этом? – спросила Барбара.
– Думаю, что нет.
Джума сразу же сдружился с итальянцами. Спросил и выучил, как будет по-итальянски парус, корабль, штурвал, остров, вода, рыба. Один доктор с гордостью показал Джуме, как пользоваться подводной фотокамерой.
На языке у Флетча вертелись вопросы: «Куда ушли те две девушки? Где ты их взял?» – но он так и не задал их Джуме.
Команда дау состояла из двоих добродушных, веселых матросов, говорящих на английском, итальянском, суахили и еще одном языке, понятном только им. Шутки ради они предлагали экипированным с иголочки итальянцам дешевые, потрепанные маски и трубки, которые хранились на борту дау. Они притворились, что отказ итальянцев использовать предложенное снаряжение оскорбил их до глубины души.
Рифы вдоль берега Танзании методично уничтожались браконьерами, охотившимися за уникальными рыбами и сувенирами из кораллов. Рифы к северу и югу от Момбасы быстро умирали. Так что рифы Кисите находились под защитой государства.
Дау бросила якорь у рифа Мако Кокве.
Некенийцы несколько часов плавали вдоль рифа. Мужчины-итальянцы фотографировали, а остальные просто смотрели коралловые скульптуры, подсвеченные в прозрачной воде солнцем. Их зачаровывали кружевные коралловые веера, раскачивающиеся в подводных течениях, их тени, движущиеся по песчаному или коралловому дну.
Лежа в теплой воде, едва шевеля руками и ногами, Флетч наблюдал за стайками рыб, окрашенных столь же ярко, что и птицы. Особенно ему понравились желтые рыбки с черными полосами, идущими ото рта. Казалось, они все время улыбаются. Увидев их в первый раз, Флетч рассмеялся, забыв про трубку, и наглотался воды. Ему пришлось поднимать голову, чтобы откашляться и не захлебнуться.