– Ты не возвращался домой всю ночь из-за моего вчерашнего поведения? Хотел проучить меня?
– О Боже, Барбара. Будь у меня такие намерения, я бы тебя предупредил. Где мои плавки?
– В верхнем ящике комода.
– Хорошо хоть мы знали, что в колорадском отеле есть бассейн. По крайней мере, взяли плавки и купальники.
Две пары лыж стояли в углу. По другую сторону стены цвела магнолия.
– Что я должна была думать, когда вы не вернулись?
– Что нас застигла песчаная буря на границе с Эфиопией. Может, купание поможет вымыть песок из ушей.
– Что это? – широко раскрыв глаза, Барбара смотрела на синяк в нижней части живота Флетча.
– А как ты думаешь?
– Я не знаю. Что это?
– Рана, Барбара. Травма. Как говорится, удар ниже пояса.
– Кто же тебя ударил?
– Ты серьезно?
– Разумеется, серьезно. Кто тебя ударил?
– Ты.
– Только не я.
– Именно ты.
– Такого быть не могло.
– У тебя провалы памяти. Пойдешь к бассейну?
– Я хочу принять душ.
– Ладно. А я пойду поплаваю. Потом немного поиграю в песочнице, – Флетч чихнул. – А когда вернусь, мы подумаем, что делать дальше.
– Если не сможешь вернуться, позвони, – попросила Барбара.
ГЛАВА 24
– Итак, – начала Барбара.
– Итак, – откликнулся Флетч.
Они завтракали на веранде лорда Деламера.
– Мы в Найроби.
– Именно так.
– Наконец-то у нас медовый месяц.
– Плюс возможность выспаться в своей кровати. На противоположной стороне проспекта Гарри Туку просыпался Найробский университет. Студенты сновали взад-вперед в ярком солнечном свете.
– Долгая, нежная ночь. Десять часов на сон, пять – на еду и игры.
– Так много?
– Я засекала время.
– Я чувствую себя так, словно родился вновь, – Флетч развернул «Стандарт». – Хотя уши заложены, а из носа течет.
– В это утро я радуюсь тому, что мы поженились, – под столом нога Барбары прижалась к его ноге.
– Я тоже.
– Я боялась, что у тебя будет болеть живот.
– Он не болит. И не болел. Хотя синяк выглядит ужасно.
– Ну, не знаю. Мне кажется, он такой эротичный.
– Кто ж будет ругать плод своих трудов.
– Я тут ни при чем.
– Однако!
– Я знаю, что ни при чем. Ты на что-то наткнулся.
– Пусть так.
– Он выглядит, как гульфик, оттянутый вбок.
– Может, тебе переквалифицироваться в дизайнеры синяков?
– Потому-то боксерам запрещено бить ниже пояса?
– Судя по всему, их тренеры полагают сексуальным совсем не то, что ты.
– Я не знала, что это место у мужчин такое чувствительное.
– Если вы нас режете, разве из нас не течет кровь?
Им подали фрукты.
– Этим утром в газете нет ни слова об убийстве в аэропорту, – после ухода официанта Флетч подвел итог своим изысканиям.
– Ты рассказал об этом Карру?
– Да.
Пюре из ревеня, в меру подсахаренное, пришлось им по вкусу.
– И что он сказал?
– Согласился, что это серьезная проблема. «Ящик с камнями».
– Он понял, почему ты не обратился в полицию?
– Да. Я не могу провести всю жизнь в Кении, по очереди встречаясь с подозреваемыми в убийстве.
– И ты собираешься просто забыть о нем?
– Я не могу. Вдруг они решат повесить невиновного?
– Разве ты не можешь послать в полицию приметы преступника?
– Разумеется, могу. Белый мужчина среднего роста, с каштановыми волосами, усатый. В Кении таких мужчин, наверное, больше, чем зебр. Им придется каждую неделю вызывать меня к себе, а потом отправлять обратно. И я подозреваю, что они попросят меня задержаться – такими сладенькими, но твердыми голосами. А вот этого я позволить себе не могу. Карр ничего не предложил.
– Не можешь позволить... – Барбара откашлялась.
– Я уже думал об этом.
– Твой отец, надо отметить, не слишком любезен. Мы здесь уже третий день, а старший Флетчер все еще не соизволил лицезреть нас.
– Я обратил на это внимание. Впрочем, он оставил записку. Когда мы ездили в Тика.
– Да. В ней говорилось, что он еще заглянет к нам.
– Может, в его автомобиле спустило колесо.
– Я думаю, тебе лучше подойти к регистрационной стойке и узнать, оплачены ли наши счета.
– Я подумал, что сначала надо позавтракать.
– Сомневаюсь, что мы сможем вернуть большую часть денег, заплаченных отелю в Колорадо. Я бы на их месте нас наказала.
– Они, должно быть, привыкли к отмене свадебных путешествий.
А по проспекту Гарри Туку непрерывным потоком шли машины. Легковушки, такси, грузовики, привычные в любом городе, «лендроверы», увешанные запасными колесами, обшарпанные джипы, выглядевшие так, будто съезжали с гор не на колесах, а кувырком, какие-то непонятного вида машины, скорее всего, самодельные.
– Так чем мы сегодня займемся? – спросила Барбара. – При условии, что не придется переезжать в более дешевый отель.
Им подали яичницу, ветчину, гренки.
– Полагаю, я мог бы поискать отца. Он где-то здесь. А я любопытен.
– Вчера одна дама у бассейна рассказала мне о замечательных танцорах. Как же она их назвала?.. Бомас. Бомас харамби дансерз. Что-то в этом роде. Они выступают в десяти километрах отсюда. Рассказывают в танце удивительную историю о злом духе, вселившемся в молодую женщину, когда она и ее муж, путешествуя, уснули в лесу. Ее муж обратился к колдуну с просьбой избавить жену от злого духа. Колдун приходит и изгоняет его из тела женщины. Но каждый раз, когда колдун пытается приблизиться к злому духу, тот пугает помощников колдуна и мчится прочь. Все это рассказывается языком танца. Я бы хотела попасть сегодня на их представление.
Флетч наблюдал за Джумой, идущим по улице к отелю.
– И, поверишь ли, около Найроби есть зоопарк площадью сорок семь квадратных миль. Львы, жирафы, всякая прочая живность. Мы могли бы взять напрокат автомобиль, если ты сможешь привыкнуть к левостороннему движению.
Без рубашки, босой, в покрытых пылью шортах, с книгой в левой руке, Джума шагал, глядя прямо перед собой. Не удостаивая своим вниманием людей, сидящих на веранде лорда Деламера.
Флетч и Барбара находились слишком далеко от края веранды, чтобы позвать его.
– Еще мне рассказали об одном отличном ресторане. Называется он «Тамаринд». Таких лобстеров, как там, не готовят нигде. Недалеко отсюда китайский ресторанчик. «Гонконг». Лучший суп в Найроби.
– Вчера ты не теряла времени даром.
Флетч приподнялся, чтобы догнать Джуму и поздороваться с ним, но увидел, что тот вошел в вестибюль «Норфолка».
Засовывая книгу в задний карман, Джума лавировал между столами и стульями, подошел к их столику, сел.
– Вы рады видеть меня? – спросил он.
– Абсолютно, – ответил Флетч.
– Это означает да?
– Разумеется. Ты нас искал?
Джума наморщил лоб.
– Ты все это время был в Найроби? – спросила Барбара.
– Да.
– Хочешь чего-нибудь поесть?
– Я бы съел гренок. Из вежливости, – Барбара протянула ему свою тарелку с гренком. – И потому, что я люблю гренки с маслом.
– И чем ты занимался? – спросил Флетч, чтобы поддержать разговор.
– Обдумывал твою проблему, Флетч.
– Какую проблему?
– Видишь ли, мой отец тоже в тюрьме. Барбара подпрыгнула.
– Очень грустно, очень глупо, – Джума жевал гренок. – Он был на государственной службе. Шофер в министерстве образования. В конце одиннадцатичасового рабочего дня, уставший и проголодавшийся, он поехал к бару, в котором работал его брат, чтобы перекусить. Кто-то донес, что машина с государственным номером стояла у бара сорок пять минут. За это его судили и приговорили к восемнадцати месяцам тюремного заключения.
– Святой Боже, – ахнула Барбара. Кровь отхлынула от лица Флетча.