— То есть... Слушай, тебе не отец эту идею подкинул?
— Нет, Мацу-тян — зачем? Я сама догадалась. Любой бы на моем месте догадался бы. Сделать то же самое. Думаю, тебе понравится.
— Смотри... а то очень на него похоже... вечно он старается меня замуж выдать. За парня не получается — так за сборник стихов.
— Если считать стихи влюблённых юношей — мечтами, то вы будете первой женщиной на свете, вышедшей замуж за лучшие мечты своих друзей.
— Я боюсь, эти мечты передерутся между собой насмерть ещё до выбора свадебного платья. И в первую ночь мне будет очень скучно.
Фрейлина с улыбкой собрала свои принадлежности, и, прижимая к груди ворох свежих писем, близко-близко подошла к принцессе и одними губами сказала:
— Горе ты мое гордое, Ма-цу-ко! Сколько хороших парней вокруг тебя, а ты их всех от своих ворот гонишь... — и, уже проходя мимо Ануш, предупредила ту громким шепотом, сделав большие-большие глаза:
— Ты смотри, следи за ней. Она ведь и в маму и в сестёр удалась, осторожнее. Сейчас всё терпит-терпит, а потом, как терпение кончится... — У-дайнагон сделала глаза ещё больше и страшнее: — Вам, суккубам, на этой планете определённо делать нечего будет.
Не успела Мацуко в неё чем-нибудь запустить, как У-дайнагон, смеясь, исчезла за расписными сёдзи — вместе с парой неразлучных служаночек, всегда помогавших разносить письма. А вместо неё, вошел, предварительно поклонившись, Сэнсей.
Ануш моментально отодвинулась на пару шагов от двери, (чем чёрт не шутит!), но бодхисаттва, специально повернулся к ней и вежливо осведомился:
— Её Высочество вам передала мои извинения?
(Само «высочество» в этот момент в суматохе выдвигало церемониальный занавес, и знаками семафорила служаночкам искать что-нибудь, что можно было бы надеть, кроме халата)
Ануш, немножечко опешив, ответила «да» на вопрос Сэнсея.
— В таком случае, раз уж нам случилось встретиться, я, принесу извинения и лично: простите, но здесь, на Нижних Мирах, я иногда забываю, что местных обитателей толкают на отвратительные поступки не злой умысел, а сама их природа. В этом испытании я показал себя не столь отрешенным, как должен бы быть. Прошу извинить меня и не обижаться.
— Ну что вы, господин, какие могут быть обиды? — с улыбкой сказала искусительница, поднимаясь на ноги и на цыпочках подходя к аскету, всё ещё стоявшему у двери:
— Разве можно обижаться на мужчину, из-за которого я сама постоянно теряю голову? — прошептала она томным шепотом, страстно дыхнув в ухо. И уходя, соблазнительнейше качнула бёдрами, погладив его одежды качнувшимся в такт хвостом.
У наставника чуть глаза не вылезли на лоб то ли от удивления, то ли от невероятно сдерживаемого приступа гнева. А довольная эффектом девушка, ещё и послала ему воздушный поцелуй через порог, и быстренько убежала, задвинув за собой створку сёдзи.
Сэнсей сдержанно выдохнул. Потом, посмотрев почему-то в сторону церемониального занавеса принцессы, сказал что-то вроде: «горбатого могила исправит».
Мацуко смеялась, прикрывая рот рукавом — уж слишком нелепый был вид у мудреца, задетого суккубой. Тот, сам понимая, что выглядит глупо, не говоря ни слова, сел по ту сторону занавеса, исчезнув из поля зрения ученицы. Потом постучал сухонькой рукой по раме:
— Ну, хватит. Совсем старого учителя не уважаешь.
Принцесса моментально посерьезнела:
— Прошу прощения.
— Да. Впрочем, наверное, у меня и правда, был глупый и смешной вид... и грех было над таким дураком не похихикать молодой и жизнерадостной девушке. Всё-таки, далеко мне ещё до Будды.
— Учитель. Мы ведь вместе летим, — спросила она, с щелчками ключиц продевая крылья под рукава спешно принесенных одежд: — Как вы всю дорогу-то с Ануш будете?
— Ну, во-первых, не всю и дорогу. А во вторых — вы мне нужны только как повод. Летите, учитесь, развлекайтесь... я с вами и не пересекусь, кроме первых дней. Ну, а если Ануш и там попробует продемонстрировать мне своё либидо — сделаю из неё человека... или ребёнка — пусть взрослеет!
До девушки донёсся лёгкий запах грозы и треск разрядов — очевидно, наставник сопровождал свою речь магическими пассами.
— Учитель, вы собираетесь дать мне ещё один урок? — лёгкой рукой с длинными пальцами, увенчанными остро заточенными трёхгранными лакированными когтями, она ухватилась за край занавеса, чтобы быть готовой его отодвинуть.