Ануш застала её плачущей в ладони. Осторожно, чтобы не обжечься о мокрые рукава, телохранительница за пальчик отвела одну из рук и потешно заглянула в лицо хозяйке:
— Ты чиво? — спросила она на своём языке, смешно коверкая слова.
Мацуко сразу выпрямилась, вытерла свободной рукой просохшие глаза, и легко помотала головой:
— (Ничего...) Всё в порядке...
— Да нет, ты же ревела.
— Не надо, обожжешься об слезы. Просто муки совести.
— Почему?
— Да понимаешь, сегодня с утра все отговаривали меня ехать. Предлагают вот... замуж.
— А за кого?
— Да просто замуж, за кого-нибудь... Слушай, если и ты начнёшь, я... Не знаю, что со мной будет!
— Нет-нет-нет, ты что! Мне, лично, всё равно — хотя, конечно, хотелось бы увидать эту школу магов. Хотя, если хочешь замуж — тут ты хозяйка.
— Не беспокойся. Я уже решила — едем на учёбу.
— Ну и правильно! Лучше ума набраться, чем возиться со всякими пелёнками и мучаться от ревностей. В конце концов, умную голову трудней найти, чем мужика.
— ...особенно, если эта голова — твоя собственная, — закончила за неё хозяйка: — Кто-нибудь из служанок остался подглядывать, или от вида Сэнсея все разбежались?
— Да вроде все здесь... — не дожидаясь конца реплики Ануш, принцесса дважды хлопнула в ладоши.
Шустро, кланяясь на бегу, впорхнули служанки, шорохом рукавов мгновенно сделав тесными просторные покои дочери императора.
— Распаковывайте платья и украшения для праздничной ночи, — внезапно огрубевшим голосом приказала им дочь микадо: — И кто-нибудь, сбегайте за госпожой Чёртов Угол!
Кадомацу выпуталась из старых халатов и тугой сбруи нижнего белья, её кожу обтёрли влажной губкой, потом разложили на выбор платья зимних цветов. Её Высочество решило созорничать и выбрало к темным нарядам цвета «фиолетовый аромат» накидку цвета желтого пламени, со шлейфом, вышитым драконами. Она как раз раскинула крылья, чтобы служанкам было легче надевать на их коготки украшения, когда в комнату вбежала запыхавшаяся Чёртов Угол, и всплеснула руками, увидев, во что превратился её утренний шедевр.
Принцесса взглядом ей указала на набор драгоценностей, в который её обряжали, и фрейлина долго сидела на корточках, перебирая заколки, гребни, диадемы, которые ей предстояло закрепить на голове госпожи. Наконец её выбор остановился на одном из гребней, украшенном тонкой гравировкой на какую-то зимнюю тему. Дочь императора решительно отказалась, указав на другой — со звездой. Фрейлина молча согласилась, и приступила к работе, спросив только, что случилось с причёской. Мацуко наврала, что распалась от бега. Тихая подруга ничего на это не сказала, так затянула волосы, что врунья ойкнула от боли, да и шевелюра, слишком плотно уложенная, теперь трещала при всяком движении.
Принцесса посмотрелась в зеркало. «Вот тебе урок — будь честной» — новая причёска была затянута настолько капитально, что теперь не только быстрый бег, но и прыжок головой вниз с Рассветной Горы ей не угрожали. Она вздохнула, примиряясь со своей участью, распорядилась подать ей бледную накидку желтого пламени, а сама тем временем достала недавнюю покупку — браслеты в форме змей, надела их, и, к ужасу служанок и фрейлин, заправила под них нарядные рукава своей одежды. В прошлые праздники её не раз заставляли танцевать перед гостями, а без широких рукавов танец был невозможен, и умиляющиеся старики-дворяне на сей раз оставят её в покое.
Не слушая возражений и увещеваний, принцесса подставила своё лицо гримёрше Ханако, которая опытной рукой подвела ей брови, чуть заострила, сделала взрослее, черты лица. Серия хлопков — сигнал свите, пора собираться, двигаться в Пиршественную Залу.
Фрейлины, конечно же, смогли собраться не сразу, за что и получили нагоняй, но Кадомацу, даже обрадовалась непредвиденным задержкам — они позволили ей собраться с мыслями перед новой встречей с родителями, и не усердствовала в разносах.