Веки стали тяжелыми, неожиданно на меня накатила усталость. Андрей присел на кровать рядом со мной, долго разглядывал меня и отвел глаза.
— Поспи.
Поспать? Как, если он рядом? Но усталость брала свое и я уже засыпала.
— Спи Тамара, я буду рядом.
9
— Нет — нет, малышка. Ты неправильно делаешь, — слышу я голос Андрея.
— Но папа…
Сквозь сон слышу я голоса, доносившиеся где-то в комнате. Медленно открываю веки, пытаясь сфокусироваться, приподнимаюсь на локтях, щурясь от ослепительного света. Сон все еще не отпускал меня, и потому я не поверила картине, представившаяся глазам. На кресле у кровати с акустической гитарой в руках, Андрей усадил Лену себе на коленки и, накрыв ладонью ее маленькие пальчики, играли вместе незнакомую мелодию.
— Смотри, — шепотом говорит он, пройдясь по струнам медиатором, — видишь какое звучание?
Девочка кивает, вникая.
— А теперь следи за пальцами.
И прикасается к струнам. Комнату наполняет красивая незнакомая мелодия, переливаясь с чудесным голосом Андрея. Он что-то тихо напевает в такт мелодии и между перерывами чмокает дочурку в макушку.
Раньше он не пел. «До встречи с тобой», - сказал тогда Дима, и я счастливо откинулась на подушки, наблюдая за Минаевыми. Андрей оставался все в той же одежде, лишь волосы распущены и водопадом падали на плечи. Я улыбнулась и жалела, что не встретила этого мужчину раньше. Да и какое это имеет значение?
Слушая пение, я вспомнила, что за песню напевал Андрей.
Это же Майкл Джексон — Give in to me! Какой превосходный голос Андрея. В детстве слушая его песни, я представляла себе, как стою рядом с Андреем и смотрю в его глаза. Как он протягивает руки и прижимает меня к себе. Будучи ребенком, я позволяла себе мечтать, предаться восхитительным желаниям, зная — они не исполняться.
Никогда.
Слезы медленно скатились по щекам, порча загадочный момент. Андрей поднимает на меня зеленые глаза, пересаживает малышку в кресло и опускается передо мной на колени. Вот его рука тянется ко мне, и опускается на лоб.
— Жар спал.
В его голосе облечение?
— Ты проспала около восьми часов, и уже намеревался вызвать скорую. Не смотри на меня так, — я поднимаю левую бровь в вопросительном молчании, — словно ты…
— …люблю тебя.
Вижу ему больно от моих слов, но отказываться от них я не собиралась. Андрей опускает голову на матрац, пытаясь справиться с бурей чувств. Неосознанно тянусь к нему, кладу голову на его и целую волосы. Его тело охватывает дрожь.
— Тамара, — слышу полный боли голос и тихо плачу.
Дверь в комнату закрылась. Алевтина Сергеевна приходила за Еленой, никак не прокомментировав нашу с Андреем позу.
Не знаю, сколько прошло времени, пока мы лежали вот так.
Я поднялась, Андрей долго смотрел на меня, решая в уме какую-то задачу.
— Пошло все к черту! — рычит он, впиваясь в меня губами.
Он повалил меня на кровать, вдавливая сильным большим телом в матрац. Поцелуй не был нежным как в прошлый раз. Проводя носом по шее, он покрыл ее поцелуями, придерживая рукой мою голову, и вновь вернулся к моим губам, запуская внутрь язык. Слегка посасывая, я ласкала его язык своим, и он застонал. Андрей приподнялся, чтобы снять с меня свитер. Лаская кончиком пальца мою грудь, он последовал за ним губами.
«Лежи тихо».
«Нет, отпусти меня!»
Сердце неистово бьется в груди, возвращая меня в воспоминания. Андрей накрывает большими ладонями мои груди и что-то шепчет.
«Тамара, мы оба знаем, каким был твой отец, и о его поступках»
«…породить такое отребье, переспавшее с собственным отцом…»
Смотрю на его руки и свои.
«Тихо, тихо…моя милая Тома. Это я, сейчас тебе будет хорошо…»
— Нет. Перестань Андрей!
— Что? — слышу голос и не узнаю.
«Ты же любишь меня, тогда делай, что я говорю, Тома».
— НЕЕЕТ!!! — кричу я остервенело и царапаю Андрея щеку. Вырываюсь и бегу к запертой двери, молотя кулаками. Почему она не поддается, он уже близко! Надо бежать! Кто — нибудь, помогите мне! Он сильнее, я не могу с ним справиться!
— Тамара, — рука перекрывает мне путь.
— АААААААААААА!!!!!
Кричу и падаю на колени.
Нет. Нет. Нет.
— Тамара! — сильные руки хватают меня за плечи и поворачивают к кровати.
— НЕЕЕЕЕТТТ!!!!
Почему никто не придет? Почему?
Мама! Мамочка!
Поворачивают и прижимают к сильной груди:
— Тамара, прости меня. Я больше не буду.
Почему его голос полон нежности и любви?
Я реву, закрывая лицо ладонями.
— Кто это был? Кто это сделал с тобой? — целует Ангел мои щеки. Я отталкиваюсь от него, обхватив себя руками не поднимая глаз.
— Кто это был? — повторяет он. Неужели для него это важно? Вспомнила, он уже задавал подобный вопрос.
Слезы вновь скатываются по щекам. Никому не важно. Он лжет. Лжет…
— Ты была в полиции? Кто это сделал, ты знала его?
— Мо…
Он протягивает руку, но останавливается на полпути.
— Мой отец.
Тишина.
— Боже мой…
Я падаю на колени, закрывая лицо ладонями. Из моей груди вырывается хрип.
— Тамара… — Он протягивает руку, но я шарахаюсь от его прикосновений. — Тамара…
— Он же обещал, — покачиваюсь я из стороны в сторону. Мой хриплый голос переходил на крик. — Он обещал, обещал, что будет защищать меня!!! ЗАЩИЩАТЬ!!! Он был сильнее меня и не могла сопротивляться. Каждую ночь на протяжении нескольких дней он приходил ко мне в комнату и делал страшные вещи. Никому не могла сказать, мама не поверила, тогда кто? Кто?! Она винила во всем меня.
Тишина.
— Почему?! Он ведь мой отец, мой настоящий отец! Как это можно делать со своим ребенком? Как он мог…говорил что любит меня…Это не любовь. Это насилие! НЕНАВИЖУ МУЖЧИН!!! НЕНАВИЖУ!!!
И падаю на пол, давясь от слез.
Когда за Тамарой закрылась дверь, Андрей сидел, облокотившись спиной к стене не шевелясь.
«Мой отец»
Обхватив себя руками, он скорчился от боли и громко зарыдал. Все его тело сотрясалось, голова моталась из стороны в сторону, ногти впились в ладони. Он просто не хотел верить в правду. Не хотел верить в это, просто не мог.
— Нет…
Дойти до парка «40 лет победы» не составляло особо труда. Я хорошо запомнила дорогу с тех пор, как последний раз была здесь с Леной. Сев на качели, прислонившись щекой к холодной цепи, я тихо заплакала. Темнота была моим лучшим другом. Здесь никто не спросит: что с тобой, что стряслось. Никто не увидит твоих страданий и слез.
Я плакала не от далеких воспоминаний, я плакала за время, что было у нас с Андреем, понимая — больше не смогу оставаться в его доме. Осознание этого причиняло жгучую боль, поднимаясь выше по венам, к сердцу. Что он думает обо мне? Сложно представить и от этого больнее в стократ.
— Господи…
Слышу тяжелые шаги по снегу. Наверное кто-то гуляет рядом, пребывая в своих размышлениях. Хотелось бы мне вот так гулять с Андреем.
Где-то играет песня Metallica — Nothing Else Matters.
Закрываю глаза и слушаю красивые слова.
Скрип — кто-то сел на вторую качель.
— Я не буду говорить, чтобы ты поскорее все забыла. Знаю, это нелегко, — неуверенно начал Андрей. Я по-прежнему не открывала глаза, боясь посмотреть на Минаева и увидеть в зелени отвращение.
Я вздрогнула.
Андрей, бросив недокуренную сигарету, садиться на корточки передо мной и осторожно, старясь не напугать, берет меня за руки.