Ролан некоторое время колебался, прекрасно осознавая, что отправляться за пределы полностью контролируемых повстанцами секторов на личном транспорте сейчас — крайне рискованный шаг. Хотел он или нет, но будущее Гесории оказалось завязано на нём.
И в то же время ограничивать себя в передвижениях, пользоваться гвардейским эскортом и прочим образом подчёркивать свой статус он не привык. Потому после долгих размышлений решил взять с собой Колина и отправиться на встречу с Реганом вдвоём.
Ролан не понимал до конца, что настораживает его в сообщении старого соратника, но просто так пускать Хинеса на Астеру не хотел. Потому для начала встреча была назначена в нейтральной зоне, чтобы прощупать почву.
— Если спросишь меня, — произнес Колин, когда они уже очутились на корабле вдвоём, — это самый идиотский из возможных ходов. Если Реган предатель — то что может быть более выгодным, чем выманить тебя?
— Движение не умрёт вместе со мной. Напротив: казнят меня — и у повстанцев появится ещё один мёртвый герой.
— Ключевое слово тут: ещё один. Герой у них уже есть. Теперь им нужен командир.
Ролан повёл плечом, не желая продолжать разговор.
Он не спал всю ночь. Просматривал предложения о новом законодательстве — но сдался на триста пятидесятой странице и просто поставил свою резолюцию в конце.
— Я не просился в командиры, Колин, — вместо этого негромко сказал он.
— Да ты вообще никуда не просишься, — хмыкнул Колин, — приходишь сам, зови или не зови.
— Лучше расскажи, как у нас идут дела, — предложил Ролан. В последнее время он настолько погрузился в разработку военных мероприятий, что вещи более будничные от него ускользали.
Колин помрачнел.
— Даже не знаю, с чего начать, — он помолчал, — Мелберги предложили сделку. Цены вполне приемлемые.
По этому поводу у Ролана были некоторые сомнения.
— Я всё ещё не уверен, что хочу покупать корабли именно у них. Стража разбирается в их устройстве от и до. С Симидзу связаться не удалось?
— Удалось. Коджи Симидзу, племянник прежнего главы, готов обеспечить нам поставки прямо сейчас… Причём речь идёт не о тех «Тяньгунах», которые они продают всем подряд. По его словам, у них есть ряд экспериментальных разработок, которые они готовы отдать только нам… В обмен мы должны поддержать его в борьбе за власть.
— Что он из себя представляет?
— Я проверил его биографию, насколько мог. Считаю, он нам подойдёт. Юки, кстати, о нём рассказывала. Думаю, она была бы рада этому выбору.
На некоторое время наступила тишина. Ролан погрузился в воспоминания о подруге, которую потерял. Не считая деда, Юки была, пожалуй, единственной, кого он знал настолько хорошо, чтобы полностью доверять, и кто теперь отправился к Ветрам.
— Впредь будем предусмотрительней, — вслух пообещал он. — Ты сам разговаривал с семьёй?
Колин кивнул.
— Отец за нами не пойдёт. Но я смог связаться с одним человеком… его зовут Донован Макалистер. За ним последует значительная часть кланов. И он хочет нам помочь.
— Что он просит взамен?
— Ничего. Разумеется, он рассчитывает, что в новом правительстве будет представлена его ветвь. Но в целом он просто ненавидит тот порядок, который нам навязала Эклунд… Честно говоря, я бы держал с ним ухо востро. Как бы и новый порядок не начал его раздражать.
— Хорошо. Полагаю, на Рейнхардтов рассчитывать не приходится… — Ролан замолк, мгновенно вспомнив Волфганга. И только спустя пару минут спросил: — Новый князь уже прошёл инаугурацию?
Колин не сразу понял, о ком речь, а сообразив, ответил:
— Нет. Что-то у них там неладно. Но ты же понимаешь… Рейнхардты никогда не вступят в союз с Краузом. Тем более с возомнившим о себе так много… как ты.
Оба старательно обходили стороной главный вопрос, хотя и было предельно ясно, что его необходимо обсудить. Колин все-таки затронул и его:
— Насчёт Краузов пока ничего неизвестно. Было бы лучше, если бы ты сам вышел с ними на связь.
Ролан качнул головой.
— Я не вернусь в Дом. Ты не понимаешь, Колин. Это значит признать, что мы ничего не собираемся менять… просто поменяем местами нескольких консулов и вельмож, а жизнь в Гесории вернётся в свою колею.
Колин приоткрыл рот, словно хотел сказать что-то ещё, но не успел.
— Подлетаем, — произнёс он, указывая на экран. Обзор уже почти целиком заслонил стыковочный отсек.
Реган ждал их в баре на небольшой космической станции, служившей перевалочным пунктом между шахтёрским городком и большими вратами для пассажирских судов.
Увидев его издалека, Ролан кивнул, подавая Колину знак остаться у входа — на случай, если что-нибудь пойдёт не так. А сам подсел к Хинесу.
Колин стоял, привалившись к стене плечом, и разглядывал посетителей бара. Не похоже было, что Реган привёл кого-то с собой, и через несколько минут он подал Ролану сигнал на коммуникатор.
Тот тут же ответил: «Иду». Он и в самом деле поднялся из-за стола, подошёл к Колину и остановился напротив. Взгляд его выражал странное, абсолютно не свойственное Ролану беспокойство.
— Что? — спросил Колин.
— Он говорит… что мой брат жив.
Колин вскинулся. Прищурился. Бросил на Регана быстрый взгляд.
— Это чушь, — тихо проговорил он, так чтобы не мог расслышать никто из стоявших рядом, — я же видел, как ты его…
— Говорит, что знает, в какой больнице тот лежит. Серая Стража следит, чтобы эта информация не расползлась за пределы дома. И ещё… Реган предлагает его добить. И заявить свои права на власть. Не только в Доме Краузов — но и в Гесории вообще.
Колин поморщился.
— Тебе решать, но, по-моему, он попросту хочет выслужиться… Вернуть доверие.
— Я понимаю. Я сказал – нет.
ГЛАВА 18
Перед тем, как отправляться домой, Исгерд решила заглянуть в больницу к Ирвину и собственными глазами взглянуть на то, что с ним произошло.
Она никогда не любила этого человека и почти не имела с ним дел. Если говорить откровенно, Исгерд и вовсе считала, что из всех находившихся в Сенате Ирвин фон Крауз заслуживал выжить едва ли не меньше всего.
Но иных свидетелей трагедии осталось немного, и всё это были клерки и другой малозначимый персонал. Они ничего не могли рассказать, и Исгерд не видела смысла допрашивать их лично.
Конечно, маловероятно и то, что Ирвин что-нибудь видел, да что там… Мало шансов даже на то, что он вообще будет в состоянии говорить. И всё же Исгерд хотела всё выяснить сама.
Охрана вокруг палаты была организована достаточно хорошо, по крайней мере, на первый взгляд.
Исгерд подала стражам знак ожидать её снаружи, а сама открыла дверь в палату и вошла.
Ирвин был в сознании. Голубыми, холодными, как небо зимой, глазами он смотрел на неё. И молчал.
Исгерд вспомнила, как недавно сама так же точно лежала перебинтованная, и невольно коснулась пальцами щеки — пламя обошло её стороной, но балка, рухнувшая прямо на пути, едва не убила какого-то мальчишку в курьерском кителе. Исгерд пыталась вытолкнуть его, а вместо этого получила болезненный удар. Тогда, во время пожара, она на эту царапину и внимания не обратила. И только в больнице Стражи узнала от врачей, что у неё останется шрам.
— Нужно несколько операций, чтобы стянуть края… тут ещё и ожог, — объяснил ей врач.
Исгерд только отмахнулась. Времени на эстетство не было.
— Когда-нибудь потом, — сказала она.
И подумала про себя: «Когда закончу дела».
Врач спорить не стал.
Лицо Ирвина, в отличие от её собственного, сохранилось хорошо. Зато бинты перетягивали грудь и живот. Позвоночник оказался перебит. Исгерд уже справилась у врачей, запросила рентгены… И именно результаты полученных сведений и стали причиной её посещения: вовсе не осколки стекла нанесли поражения, в заключении врачей было категорично написано, что сэр Крауз был практически расстрелян в упор.
— Добрый день, — поприветствовала она, мягко ступая по покрытому ковром полу элитной палаты, — вы узнали меня?