— И ты чуть не отравила нас обоих этим дымом! — Брэд скрестил руки на груди и взглянул на нее. — Сначала ты сошла по этой узкой хлипкой лестнице, волоча покрывало у себя под ногами. А не запутавшись в нем, на свое счастье, и не сломав себе шею на лестнице, ты решила, что сам черт тебе не брат и почему бы не действовать дальше. Поэтому-то ты и явилась на кухню и принялась возиться с тостером…
— Не говори чепухи! — Изабелла вскинула голову, так что ее непокорные кудри упали на спину. — Я спустилась, чтобы приготовить завтрак, и споткнулась. Вот и все. А ты раздуваешь из мухи слона.
— В самом деле? — Он уперся руками в бока. — Представь, что меня бы здесь не было? Не было бы никого, чтобы помочь тебе? Ты понимаешь, что дом мог сгореть?
— Глупости!
— Ты так считаешь?
— Да. Просто хлеб сгорел бы и…
— Сгорел бы и тостер вместе с твоим хлебом! — Брэд повернулся и раскрыл дверцу холодильника. — И о каком хлебе ты говоришь? Ты что, имеешь в виду тот заплесневелый огрызок, который я видел здесь вчера вечером?!
Изабелла, сверкая глазами от негодования, шагнула к нему.
— Не смей орать на меня, Брэд Джонсон!
— Если ты будешь вести себя как круглая дура, то буду орать! Прежде всего, что ты делала внизу? Тебе полагается лежать в постели!
— Кто это говорит?
— Человек, который был с тобой, когда тебя укусил скорпион, который возился с тобой, когда ты была без сознания, который знает, какая ты была ошалелая прошлой ночью, вот кто!
— Я ошалела от тех пилюль. И, кроме того, все это не дает тебе права издеваться надо мной! Ты все время словно хвастаешься своей силой.
Брэд протянул руку и схватил ее за плечи. В глазах его горела ярость.
— Не грози мне, — вскрикнула она раздраженно, — не испугаешь!
— Тогда послушай, что говорит здравый смысл! Притворяешься, что у тебя все прекрасно, а сама еле ходишь в этом своем покрывале. Да ты едва на ногах держишься!
— О господи! — Изабелла вывернулась у него из рук. — Я пыталась надеть халат, но…
— Но не смогла. — Молчание послужило ему ответом. — Черт возьми, — прорычал он, — почему же ты не попросила меня помочь?
— Потому что…
Потому что я не нуждаюсь в твоей помощи, подумала она, потому что мне неприятно быть зависимой от тебя… и потому что я слишком живо помню, что чувствую, когда ты меня раздеваешь, когда я в твоих объятиях.
— Ну? Так почему ты не позвала меня?
— Ты просто разозлился, когда я не попросила у тебя разрешения спуститься вниз, — ушла она от прямого ответа.
— Разрешения?
— Вот именно. Ведь без твоего разрешения я уже не могу и завтрак приготовить в собственном доме! — Она отбросила кудрявую прядь со лба. — Все дело только в этом, и ты сам все прекрасно понимаешь. Ты вообще не умеешь общаться с женщиной, которая может действовать самостоятельно.
— Да, я и в самом деле не умею обращаться с женщиной, которая ведет себя как круглая дура.
Она посмотрела на него долгим, пристальным взглядом, потом вздохнула.
— Знаешь, я… благодарна… что ты помог мне вчера.
— У тебя слова благодарности прямо-таки застревают в горле, так ведь?
— После шока от укуса скорпиона, — продолжала она, не обращая внимания на его реплику, — и действия тех пилюль я была не способна ни на что. Но теперь…
— Но теперь, — подхватил он, — мне пора выметаться.
— Брэд, ну пожалуйста. Я стараюсь быть вежливой, но…
— Вежливой? Ты? Да ты представления не имеешь, что означает слово «вежливость»!
Изабелла вскинула голову.
— Может, ты и прав, — согласилась она. — Трудно быть вежливой с человеком, который без разрешения устроился в твоей спальне на ночь и даже не говорит, почему он так поступил!
— Ну так представь себе, я позвонил Нэнси, а узнав, что она заболела гриппом, поднялся, чтобы сказать тебе это. Но ты спала. Я сел, пытаясь решить, что же делать дальше… Ну а потом уже наступило утро, и ты врезала мне кулаком в живот, чтобы показать, как тебе «приятно» меня видеть.
— Черт возьми, Брэд… — Дыхание у нее оборвалось. — Ой!
— Ой! Что это значит! Просто «ой» и все? Никаких извинений за свое отвратительное поведение или за то, что мне пришлось провести ночь в этом кресле, свернувшись как эмбрион? Так что… — Брэд нахмурился. — Что с тобой? — Один взгляд на ее побледневшее лицо остановил поток его красноречия. Он схватил ее за плечи и усадил на стул. — Что-то не так?
— Я… я ударилась рукой о стол, — сказала она. Улыбка ее была слабой — и дрожащей, как и голос. — Но это ничего.