Ведь коммунисты выхолостили из русского народа понятие «дом», и вот как бы вновь, эта традиция возрождалась в семье Тада. Он потихоньку стал собирать старинные русские народные песни, романсы и многие даже в джазовой обработке выглядели прелестными. Народный хор и оркестр под управлением Осипова приводил Тада в тихий меланхолический экстаз, он поражался широте и глубине этого пласта старинной культуры. На этой почве Тад познакомился с одной пожилой аристократкой, собирательницей русской старины, она на многое и по-новому открыла Талу глаза.
26 августа 1970 года родилась вторая дочь Анастасия, и Тад привязывается все больше к лому и семье. Вообще же этот период работы в такси и житья в этом старом доме становится одним из самых счастливых периодов жизни семьи Касьяновых. Их характеры притерлись, они беззаветно верили друг другу, что давало силы Лене переносить далеко не ангельский характер мужа. И когда возникали проблемы, порой мучительные, жена и дочери вставали за отца стеной, веря в него, надеясь на свои силы и провиденье. Они никогда не ссорились из-за себя, очень немного из-за детей, самые большие споры и конфликты возникали в жизни из-за учеников Тада. Лена интуитивно чувствовала фальшь, откровенную зависть и злобу в отношениях этих людей к Таду. Она предсказала конец многих учеников и начатых с ними дел, но всегда поддерживала Тада в каждом новом начинании, которое он поднимал, зная, что у него все получится, и, веря в него. Многих лоботрясов и просто откровенных врагов в недалеком будущем она кормила, поила и укладывала спать, требуя своими действиями одного порядочности. Взаимностью ответили единицы. Так текла жизнь, и вот сейчас заканчивается тридцать второй год совместного бытия этой удивительной пары: они могли сутки пролежать голова к голове, не сказав друг другу ни слова, да это и не надо было делать, ведь они понимали друг друга с полувзгляда, став одним целым. Смутное время перестройки не раз и не два ударило по этой дельной, крепкой семье, остается только удивляться и преклоняться, как выстояла Елена Арсеньевна с дочерьми вместе в борьбе за родного человека.
Глава 6
СЭН’Э – ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
Поскольку пришлось переехать жить на Преображенку, надо было подыскивать работу где-то поближе к дому. Тал стал переводиться в 16-й, как его таксисты в шутку обзывали «Краснознаменный» парк, что на Открытом шоссе. Как это часто бывает в жизни, «желаемое вчера, сегодня приедается» – Тад устал от всего этого быдла вокруг и подумывал, куда бы смыться. Но, он знал, куда бы он, ни пришел работать водителем, таксистов очень не любят, и это обстоятельство сильно останавливало его уход. За семь лет работы в такси Тад преуспел во многом, но самое главное пришел опыт общения с людьми, и это было самое неоценимое. Часто работая допоздна, Тад знакомился со многими деятелями культуры и искусства, артистами Белокуровым, Грибовым, Леоновым; у него развилась поразительная зрительная память, он узнавал клиентов, которых возил только раз и много лет назад. Поработав в нескольких парках, многое мог бы рассказать о работе таксиста. В это же время Тад заканчивает десятилетку и курсы автомехаников по программе автотехникума для того, как им сказали, что их будут готовить начальниками гаражей в Англию, Канаду и другие страны. Но власти и коммуняки вообще много чего обещали, а «воз и ныне там!». Ему предложили стать начальником автоколонны, он отказался; предложили должность начальника гаража – опять отказ. Тад не хотел никем командовать, его удовлетворяло, что он мог себе выбрать любую смену, быть свободным, тренироваться быть с семьей и повышать самообразование. На линии у Тада происходили подчас удивительные встречи. Как-то раз ему пришлось быть гидом одной богатой американки из штата Алабама, по имени Тзэн. Американка обалдела от зеленых окраин Москвы, а когда Тад привёз её домой, познакомил с Леной, то Тээн была приятно удивлена ее прекрасному английскому и наговорила Лене кучу комплиментов, не забыв, как бы невзначай упомянуть, что она расистка. Тад с Леной, смотря на удивительно стройную хрупкую фигуру дочки сенатора, хохотали до упада, представив ее в одеянии Куклуксклановцев.
Еще более удивительная встреча произошла зимой последнего года, когда Тад дорабатывал в такси. К нему в машину прыгнул парень в дубленке с ярким галстуком типа «пожар в джунглях» и попросилотвезти в 0бщежитие ВГИКа, куда-то за ВДНХ. Разговорились, Джон Линд приехал из Англии поучиться операторскому искусству в нашем кино институте Мама у него русская из Владивостока, а папа английский лорд. Закончив у нас обучение, он получает заказ от крупной экологической фирмы снять фильмы в тридцати четырех странах. Тад доставил Джона в общежитие, и они тепло распрощались, договорившись вскорости встретиться вновь. Через какое-то время действительно встретились, и Тад впрямую спросил у Вани, как они смехом договорились называть Джона, бывал ли он в Школах каратэ там, у себя, на Западе, что это за штука и с чем ее едят. Иван как-то эмоционально и запуганно стал объяснять, что это такое, но потом, сбившись и махнув рукой, сказал Таду просто: «Я тебе в следующий раз литературу принесу!» Дело подходило к лету, Тад уже ушел из такси и работал в Мосресторан-тресте на «Москвиче-4З4», как его называли водители «мать-одиночка»: с одним пассажирским сидением. Машина с путевками стояла дома, это было удобно, и Тип пользовался ею как личной. Ваня Лазарев из Прибалтики, как шутливо за акцент Лена с Тадом дразнили Джона, действительно принес книгу полковника зеленых беретов Эда Паркера «Каратэ». Тад, будучи действующим боксером, удивленно смотрел на какие-то стансы, позиции, движения руками и ногами нарисованных там человечков и недоумевая, считая, что бокс эффективнее. Как уже потом стало известно Таду, это был описан жесткий стиль кун-фу «багуа», а не каратэ, но видно для издателя было все равно, «что палка, что лопата». Вот эту книгу Тад держал между сиденьями, изредка раскрывал ее и каждый раз от непонимания, возмущаясь изображениями в ней. Если бы Ваня-Джон знал, какие замечательные последствия возымеет их встреча, и эта книга послужит толчком многого, что произойдет на громадной территории государства, именуемого СССР.
Вначале августа 1969 года Тад катался на «Москвиче» от метро Сокол в сторону центра. У Скаковой аллеи какой-то худощавый додик (модный парень) тянул руку, желая поехать. «Рублишко», – объявил ему Тад. «да хоть два, только побыстрее на Каретный ряд», – попросил парень и взгляд его упал на «Багуа» Эда Паркера. «Занимаешься?» спросил у Типа парень. «Да нет, дерьмо какое-то несерьезное». «Это не дерьмо, а вещь путевая, – ответил пассажир. – Кстати, меня зовут Алексей Штурмин». Они познакомились, и Алексей сказал, что спешит сейчас к девушке и его не будет в Москве неделю, а затем они встретятся и решат спор, что сильнее: боке или каратэ, так как Тад тут же предложил помериться силами, сказан, что он – боксер.
Через неделю они действительно встретились у ипподрома, Тад был элегантно одет, что Алексей отметил в новом знакомом, и пошли на квартиру к Алексею, она была в двух шагах. Уже дома Алексей стал объяснять Типу принципы и технику каратэ, а затем предложил Типу нападать на него. Скинув пиджаки, они стояли друг против друга, слегка улыбаясь ситуации, и Тад не видел ничего угрожающего в позе Алексея. Тад двинулся на него, и тут же ноги Алексея замелькали у лица Типа, а по туловищу он получил несколько легких ударов. Попробовав снова пробиться через зону ног, у Типа получилось то же самое. Самолюбие было сильно задето, Тад поднял руки и сказал: «Учи, я буду самым прилежным учеником, хочу знать эту штуковину!» То, что он услышал от Алексея и увидел, сильно потрясло Типа. Они стали встречаться почти каждый день, и Тад часами выспрашивал у Алексея, что и как, а дома в саду тренировался как скаженный. Он узнал у Алексея, что как-то в МАДИ тот познакомился с северокорейским мастером и тоже настолько был потрясен увиденным, что попросил мастера учить его. Кореец согласно кивнул, но сказал, чтобы Алексей пришел с партнером. Очевидно, судьбе было угодно, чтобы им оказался Слава Дмитриев, друг и приятель Алексея по институту. Взамен ребята помогали мастеру в других дисциплинах и, подружившись с Учителем, два года и восемь месяцев тренировались под его руководством. Тренировок, в понимании европейцев, не было, а это был этикет востока, философия, показ, и, в общем-то поколачивание учеников, правда, легкое, но ребята представляли, что бы с ними было, если бы мастер колотил их сильно. То, чему учил ребят мастер, было не каратэ, а жесткий стиль КВОН-ТХУ (кулак-бой), т.е. рукопашный бой в переводе, которым занималась полиция и северокорейская армия; мастер был очень продвинутый инструктор одного Даосского монастыря и занимался этой системой с детства. Обычное круглое восточное лицо, но с очень пытливым и проникновенным взглядом. Взглянув на такое лицо, на востоке говорят: «Может» и уже больше не объясняют ничего. Невысокого роста, с гладкой мускулатурой, прыгучий, очень сильный при своих габаритах, от него даже в костюме исходила какая-то притягивающая энергия и уверенность. Получив у него урок, ребята еще долго оттачивали приемы, чтобы на следующий день соответствовать. Часто мастер улыбался: он видел, ребята росли.