— Да! Мне придётся заплатить неустойку. Я не уложилась в график. — перебила я парня.
— Нет. Не придётся. После того звонка, я, ты уж извини, влез в твой компьютер и начал искать черновики рукописи. Когда я всё нашёл, мама их вычитала и отредактировала. А я отослал их в редакцию по указанному ими электронному адресу. Вот сегодня мама поехала утрясать все вопросы о количестве экземпляров, подписании договора и т.д.
— Спасибо вам обоим большое! Я даже и не думаю сердиться. Я так рада!
— Ну, тогда радуйся дальше! С книгами и одеждой я разобрался. Квартира твоя продана. Драгоценности тоже. У тебя в сумочке, в кошельке, лежит банковская карточка, на которую я перевёл все эти деньги.
Тут Виктор запнулся и почему-то уставился куда-то на моё одеяло. Я опустила глаза и увидела, что одеяло немного сползло, и прозрачная ночнушка совсем не скрывает мою грудь. Виктор понял, что я перехватила его взгляд и, сказав: «Извини!» — отвернулся.
Я сначала хотела поправить одеяло, но потом поняла, что мне было очень приятно, когда он с такими любовью и желанием рассматривал меня. И ещё я осознала, что меня тянет к нему.
Я решила пойти на поводу у желания, и, быстро скинув ночнушку, придвинулась к парню и положила руку ему на сгиб локтя. Он обернулся, и его глаза стали огромными.
— Что ты делаешь? Зачем? — ошарашенно вдавил из себя он.
-Я хочу тебя здесь и сейчас! — твёрдо сказала я. — Иди ко мне! — и потянула его за руку на себя.
POV Виктор
Я честно пытался бороться и с собой, и с Мариною. Но я так долго безответно любил её, так желал, а сейчас она была страшно близко. Неимоверно красивая, раскованная, обнажённая. Я сдался.
Мгновенно скинув с себя всю одежду, я лёг к ней в постель и, прижав её спиной к простыни, стал осыпать поцелуями каждый миллиметр любимого тёплого тела. Мои руки и губы были везде. Она задыхалась и дрожала в моих объятьях.
Вот я прервался и, глядя ей в глаза, прошептал: — Я просто безумно тебя люблю и хочу.
— Так возьми, — прошелестел её голос. Она совсем не сопротивлялась, она действительно хотела этого.
И опять я ласкал и целовал её. Она обвила меня одной ногой, и я сразу вошёл в неё, резко и сильно. Марина застонала. Я ласкал и целовал её мягкие полные груди, потом нежно гладил клитор. И двигался, двигался, сливаясь с ней в одно целое. А потом я понял, что сейчас мы кончим вместе. В данный момент мы были одни во всём мире, и она ЛЮБИЛА меня.
Когда страсть иссякла, мы просто лежали, обнявшись. Я шептал Марине на ухо нежные слова и легонько покусывал мочку уха. А потом она предложила: — Может, мы повторим? Мне всё очень понравилось.
Я поцеловал её в засос и прошептал: — Всё, что пожелает моя госпожа…..
***
После душа я пошёл на кухню и приготовил завтрак. Марина ещё была в душе. У меня на душе пели птицы, и руки сами схватились за ручку и клочок бумаги. И все чувства, переполняющие меня в данный момент, вылились в новую песню:
1. К боли нужно привыкнуть,
Без любви можно жить.
Повстречав, не окрикнуть,
О тепле не молить.
Припев: Сны волшебны, прекрасны, чувственны.
И в реальности — пестрота.
Отношения не искусственны,
И рыдает от счастья мечта.
2. Взгляд горящий не помнить,
Вкуса губ не хранить.
Дни делами заполнить.
Не жалеть, не бранить.
3. И от песен отвыкнуть,
И судьбу изменить.
К боли можно привыкнуть,
Без любви НЕЛЬЗЯ жить.*
____
*Моя песня
========== Глава восьмая. Шальной вечер ==========
POV автор
Прошло полтора года…
Виктор и Марина поженились. Больше никакие призраки прошлого и проклятия их не беспокоили. Марина по-прежнему работала дома, Виктор, уволившись с первой работы, по большей части тоже работал дома над текстами песен.
Первое время после скромной росписи (свадьбу, тем более пышную и громкую, никто из них не приветствовал) супруги продолжали жить в доме матери Виктора, а потом купили себе трёхкомнатную квартиру в новом микрорайоне, очень зелёном, с полностью сформированной инфраструктурой: магазинами, кинотеатром, медицинскими учреждениями, детским садом и школой и т. д.
Марина очень хотела ребёнка, а лучше двоих, но у них пока ничего не получалось. Виктор утешал жену и говорил, что всё сложится хорошо, что у них будут прекрасные дети, надо только немного потерпеть и подождать. Такого же мнения придерживалась и его мама, хотя в душе страстно желала понянчиться с внуками.
<tab Марина с мужем обошли всех врачей, оба проверились. Те в один голос успокаивали молодожёнов, говоря, что они абсолютно здоровы, и с улыбкой предлагали лучше стараться.
***
Сейчас муж и жена — вдвоём в новой, но ещё не обустроенной до конца, квартире. Кругом не разобранные полчища коробок, корзин, ящиков, полураспакованная или полусобранная мебель.
Виктор лежит на полу лицом вниз. Марина сидит на его бёдрах и массирует ему уставшие от нагрузок плечи и спину.
И для них нет больше никого в целом мире: только он и она. Они вдвоем где-то когда-то. Марина уже практически заканчивает массаж, когда Виктор быстро переворачивается на спину, перехватывает и целует её руки, сажая жену к себе на колени.
Он дрожит, и Марина чувствует, что муж уже возбуждён. Мужчина притягивает голову жены руками к своей и жадно долго целует в губы. Она так же страстно отвечает. Под его руками как-то сами собой снимаются её кофточка и лифчик. Он ласкает грудь жены руками и ртом. Теперь начинает дрожать Марина. Виктор шепчет, что очень хочет её. Женщина встаёт с его колен, сама снимает брюки и трусики. Виктор тоже снимает брюки прямо с боксерами. Марина окидывает мужа влюблённым взглядом и прерывающимся от страсти голосом произносит: — Как же ты прекрасен в возбуждении, в своей мужской стати!
Затем она раздвигает ноги и опять опускается к мужу на колени, принимая в себя его возбуждение, от резкого наслаждения изгибаясь назад. Одной рукой Виктор поддерживает жену, другой продолжает ласкать её груди. Когда женщина наклоняется к нему, муж целует её в засос.
Начинается древний, вечный, как сама земля, лавинообразный танец мужчины и женщины. Здесь и сейчас есть только он и она, и их огненная такая выстраданная, но тем и драгоценная любовь.
***
После совместного душа они идут на кухню ужинать. Тут Виктор замечает очередную неразобранную коробку на кухонном столе. Он поднимает её и хочет отнести в комнату к остальным. На пол падает какая-то потрёпанная почерневшая от времени и сырости (видно, что на обложке плесень) книжица.