И отец сказал тогда очень врезавшиеся Мишелю в сознание слова: "Понимаешь, ты рискнул жизнью, и сделал это не просто так - ты спасал товарища... И после этого тебе тем более должно быть ясно, насколько глупо - рисковать играючи. Ходить купаться в опасных местах, гнать с бешеной скоростью на велосипеде... ну, и так далее... Твоя жизнь нужна не только тебе и нам, любящим тебя и любимым тобой. Она нужна и тем, с кем ты можешь когда-нибудь потом оказаться рядом, чтобы спасти, чтобы помочь. Чтобы, если понадобится, подвергнуть себя опасности, но - осмысленно, по долгу".
И очень, очень нужно было остаться наедине с теми, начертанными в душе росчерками мысленных молний - когда он, спасший и спасённый, дрожащий и взъерошенный, сидел в катере, - удивительными "письменами". Нет, не "разобраться" в них - он чувствовал, что на это, быть может, и всей жизни, ни его и ничьей, не хватит, - а вновь глянуть, вновь ощутить... чуть тронуть... Буквально следующим вечером несколько его приятелей собрались в кино на ночной сеанс популярного фэнтезийного боевика - а затем, может, и в дискотеку, - но он сказал, что устал и не пойдёт. Он лежал на диване, пил чёрный кофе - попросил маму сварить в жестянке, - курил, закрыв глаза, и даже не столько думал, сколько плыл в потоке мыслей и образов. Риск... да, отец прав, - не рисковать попусту... И где же это было, то, что резануло своей неуместной бессмысленностью? А, ну конечно! Побег Эдмона Дантеса, сверхблистательно описанный; но зачем же он, когда контрабандисты уже увидели его, уже спускали лодку, - зачем он отбросил бревно, за которое держался? Отбросил, чтобы плыть быстрее, - и чуть не утонул из-за этого... хорошо, что они успели... "Я не выпустил бы этого бревна из рук... глупо... зачем?.." Это именно - рисковать впустую.
А прыжок с мостика... а что я тогда думал? Думал ли? Решал ли, что делать? Кажется, даже ничего и не решал, у меня тогда, кажется, не было выбора. Я и вправду не припоминаю, что "выбирал" - кинуться за Жюлем или нет... А где о чём-то таком есть?.. Да, точно...Он выбежал в гостиную, сдёрнул с книжной полки "Войну и мир", нашёл довольно быстро... Этот князь, который, когда разбитые войска бежали, - ринулся, схватив знамя и увлекая за собой солдат!.. Он тоже там, по книге, не "решает" - надо это сделать, - не решает, а мгновенно и непреложно "свершает", чтобы хоть что-то сделать для схватившегося за сердце пожилого главнокомандующего. Чтобы засветить перед этим по-отечески любившим его человеком во мраке поражения и отчаяния хоть одну свечу доблести. Только для этого. Победы ведь это не принесло, и сам он не получил за это ни ордена, ни повышения - лишь рану получил, которую сочли смертельной... Ну, правда, на самом деле - нет, на самом деле он возвращается потом в свою заснеженную усадьбу, где умирает его жена, рожая ему сына...
Значит, в иные моменты нет выбора... Или это не у всех, а только у некоторых?.. Вот и у этого чужестранного князя... "и, значит, у меня тоже?.." Но если не у всех, то, получается, человек должен быть... как же это называется, вот с музыкальными инструментами это делают... да, "настроен"! Именно "настроен" на такое!.. И кто же, если так, "настроил" меня?
Рамбо не мог бы сказать в те годы, что верит в Бога... и были у него свои "счёты" с Богом... Но он не допускал мысли о небытии; а ещё он был уверен, что в мире действует множество сил и закономерностей, о которых мы даже и отдалённо не догадываемся, не говоря уже о том, чтобы постигнуть принципы их действия...
И как же это получается, что именно человек, настроенный таким образом, иногда оказывается рядом с теми, кого именно в этот самый момент надо спасать? Или - НЕ оказывается... Ибо рядом с Ноэми, и её родителями, и остальными, кто погиб ТОГДА, - не было никого, кто защитил бы! "Потом подоспели солдаты, они защитили нас... иначе, может быть, и в наш дом ворвались бы ТЕ... но когда убивали Ноэми, спасать было некому..." Мишель много раз в фантазиях своих сжимал в руках гранатомёт, чтобы искрошить, взорвать тех навечно проклятых, когда они были ещё в пути... Но нет - в реальности он был тогда маленьким мальчиком, таким же беззащитным: человек не выбирает, когда ему родиться...
И где быть в тот или иной момент, он тоже не выбирает... или, если и да, то не по-настоящему, а "как бы", - не зная, ЧТО этот выбор повлечёт за собой... "Что, если я не поехал бы? Если бы принял ближе к сердцу ту язвительную фразу? И тогда Жюль... остальные не успели бы подплыть... А Лемуан... он же вообще-то совсем не злобный и не вредный парень - так, сказанул мимоходом под настроение... и, если бы я не поехал, и Жюль... тогда, его, спортивного руководителя, судили бы... но он никогда не узнал бы, что именно из-за ТЕХ СЛОВ... И я сам - тоже никогда не узнал бы, что из-за мелкой обиды - НЕ СПАС..."
Мишель допускал, конечно, что если бы он не поехал, многое могло бы "сдвинуться", и не факт, что Жюль тогда попал бы в это течение; он читал, конечно, про "бабочку", из-за которой исказилось будущее мира... Но "бабочку" придумал писатель; а что, если всё-таки на самом деле не так, и если бы с Жюлем - вопреки логике того рассказа, - случилось бы всё-таки то же самое, и никто не стоял бы на мостике?.. Как же всё-таки легко не оказаться там, где именно ты бесконечно нужен!..
И вдруг - ещё одна мысль поразила Мишеля. Он мог бы ведь не быть там и по другой причине. Именно в те самые дни игралась финальная часть первенства страны по настольному теннису. Если бы он прошёл отборочные игры в своём департаменте - тремя неделями раньше, - то, конечно, поехал бы на чемпионат, а не на реку с классом. Но он вылетел, проиграв решающий матч левше Фернандесу, "защитнику" в ярко-синих кроссовках, умеющему очень коварно закручивать издали. Рамбо опять увидел в воображении эти мячи, "ложащиеся" у самого края стола, да так, что прицельно отбить практически невозможно. Фернандес буквально изничтожил его этими закрутками в первой партии. Во второй же - игру удалось выровнять, тренер подсказал способ "не отпускать" противника далеко от стола... И на решающей стадии долго не было ясно, кто победит; и всё же удача отвернулась, Фернандес сыграл чуть точнее и острее, выиграл - буквально "очко в очко", - и получил право играть в завершающем турнире. Более того - занял второе место, товарищ по клубу уже рассказал Мишелю по телефону... "Вот так... а если бы он, ещё когда поровну было, запорол подачу? Или... у него скидки не всегда точные... если тот флип ему не удался бы?.. Тогда не ему, а мне, может быть, вручали бы медаль... и, может быть, в эти самые мгновения Жюль шёл бы ко дну... и я, сияющий торжеством, не знал бы - где ДОЛЖЕН был бы находиться... чтобы предотвратить ужас, который тогда совершился бы... И Фернандес, стоя на пьедестале, не знал, что, высадив меня, он спас жизнь человеку..."
Мишеля, лежавшего на диване, почти знобило тогда, как знобило его, маленького, под одеялом, в ТО страшное утро. Он почти ощущал плотью эти морозившие, охватывающие сознание мысленные ниточки... И ведь это ещё не всё, дело не только в левше-защитнике... "мне ведь случалось и выигрывать у него... я сыграл не лучшим образом... а почему?.." Он знал - почему. Он дня за два до этих отборочных окончательно расстался с подружкой, Виолеттой, с которой встречался четыре месяца. Их отношения уже катились к концу, они взаимно охладели друг к другу, как бывает часто у молодёжи, и он не то чтобы очень сильно переживал, но они поругались никчёмно, вздорно, с обеих сторон прозвучало много обидного... осадок этой крайне неприятной перепалки долго не мог раствориться в душе, и настроение у Рамбо тогда - в том числе и во время игр, - было скверное. "А если бы не эта ссора? Кто знает... может, мне удалось бы выиграть..." Что же - значит, и Виолетта "спасала" Жюля?.. Тоже, кстати, не зная его, поскольку она училась в другой школе...