И смолкла речь посланника. И некоторые из жителей Города сказали ему:
- Прося нас помочь, ты призываешь тех, кто решится на это, отдать свои жизни. Разве не сам ты сказал, что взбесившаяся стихия топит суда и что ваш корабль - единственный из пяти, - лишь случайно не сгинул в пучине? Ведь и наши люди смертны, и наши корабли тоже не умеют взлетать, спасаясь от губительных волн. Будет ли лучше жителям твоего Острова, если и наши воины погибнут?
- Нет, не будет нам лучше от того, - молвил он. - Но прибежище почти отчаявшихся - надежда на тех, кто могущественнее их и кто, быть может, одолеет смыкающуюся над ними бездну.
Из людей же, говоривших с ним, многие приходились сыновьями тем, кто тридцать лет назад, услышав об уничтожении племени "орлов смерти", устрашился, думая, что весть о том отвратит от Города и народа его жителей окрестных стран. И спросили они посланного:
- Почему именно к нам отправили вас жители Острова? Разве мало городов и земель омывает море наше?
Он же ответил им:
- Мы отделены от большой суши морем, но наши купцы плавали во многие края, слышали, как живут и что делается в каждом из них, и рассказывали услышанное, вернувшись домой. О вашем Городе идёт молва, что вы не щадите врага, но у вас не отдают молящих о защите в поживу хищникам и не покидают страждущих, страшась охватывающего подобно пламени поветрия. И мы решили вверить участь свою в руки тех, кто отважно встречает опасность и ненавидит предательство.
Тогда встали сыновья и достигшие юности внуки наречённого Избавителем и товарищей его, и были меж ними сыновья их дочерей, врачевавших во время мора, и их сыновей, отражавших в ту пору вражье вторжение; и встали рядом сыновья всех остальных Исцелительниц и воинов, а также ставшие мужчинами юноши и ставшие юношами мальчики, которых удалось излечить; и устами старшего сына Избавителя сказали они посланцу Острова:
- Правду молвил ты, и не тщетна ваша надежда! Мы поплывём к вашему Острову, и посадим на корабли людей ваших, и дадим вам убежище во владениях Города. Сокровищ же у вас не возьмём, ибо мы не наживаемся на несчастии доверившихся нам и не торгуем помощью; и не отяготим вас ни рабством, ни данью сверх гражданского обложения, ибо мы порабощаем и делаем данниками лишь тех, кого покоряем силой оружия. Так поступим мы, ибо наши жизни были бесценны для тех, кто защитил нас, и мы презрели и предали бы завет их и самих себя, если бы отвернулись от просящих помощи нашей!
И посланники поклонились им, чая спасения для народа своего. И пали перед Царём, прося указа о снаряжении и оснащении судов. Царь же медлил молвить им решение своё, ибо, услыша, сколь опасна стихия, губящая Остров и жителей его, тревожился он за великое число воинов и за множество кораблей. И в смятении взглянул он на наречённого Избавителем. И тот кивнул, и сказал то же, что и пятнадцатью вёснами ранее: "Да будет так".
Тогда Царь повелел написать указ, и поставил печать свою. Тетрарх же взошёл на возвышение, и встал перед ним, и сказал:
- Понимаю я тревогу твою, Царь, и чту её, ибо пристало тебе печься душою и разумом о воинах своих и о достоянии своём. Но разве не истину молвили они - выросшие, зная: ради защиты их и ради того, чтобы не стали они поживой лютому врагу или смертному мору, сделали отцы, матери и сограждане их всё, что в силах человеческих? Знание это сияет негасимым светильником и образцом перед душами и очами их, не позволяя отринуть мольбы гибнущих и отказать припадающему к стопам. Оно воспитало их верными и доблестными; и в более надёжные руки ни один из государей не отдавал ратной мощи своей. Мне же, истребившему род вражий ради спасения семьи и сограждан, плач и страх людей на Острове том кажутся ныне подобными лепету младшей дочери моей, когда, маленькая, дрожала она от ужаса перед "орлами смерти", упрятав в мои колени лицо. И я поплыву с дружиной на Остров, чтобы разделить путь сыновей, внуков и товарищей их.
- Но ты уже далеко не молод, - сказал ему Царь, - и руки твои уже не столь быстры и сильны, чтобы удержать снасть корабельную и поразить копьём морское чудище прежде чем оно выпустит яд. Напрасно подвергнешь ты себя опасности в походе этом.
Но он ответил Царю:
- И по зову души своей поплыву я туда, и потому, что боюсь не оказаться в нужный час там, где могу помочь близким своим и народу своему, а также спасаемым волей нашей. Исцелительниц ничем не сумел бы я наставить в труде их; в этом же деле, если позволит мне разум, дам совет воинский. Тебе же сейчас дам совет не ратный, а умиротворяющий. Положи решить жребием, кто из желаюших плыть взойдёт на корабли, а кто останется блюсти Город, чтобы, если подступит к владениям нашим нежданный враг, не оказаться народу без лучших бойцов своих. Перед тем же, как будет брошен жребий, предстань перед народом, Царь, и поклянись, что будет предан позору тот, из чьих уст прозвучит упрёк остающимся.
Молвил же он это потому, что любил людей Города своего, и понимал сердце человеческое, и не желал, чтобы злая зависть и похвальба воздымали вражду меж ними.
И было сделано так. И треть воинов осталась в Городе, меж ними же было двое внуков наречённого Избавителем.
И были снаряжены сорок больших кораблей, на каждом же было по двадцать воинов с отборным оружием, и взяты были обильные запасы питья и еды. Предводительствующим же в деле этом был избран старший сын Тетрарха. Второй же сын, брат его, был начальником одного из кораблей. И, простясь с близкими и согражданами, поплыли воины Города к тому Острову. Посланники же островного народа были на первом из кораблей, на котором плыл и сам военачальник, - чтобы, когда приблизится земля их, показать, где начинается бурное течение, вздымающее губительные волны. И на том же корабле был отец избранного стратегом.
И на седьмые сутки к вечеру увидели плывущие, как бушуют и взметаются вдали огромные волны, образующие, сколь можно было охватить взором, полукружие; и сказали посланцы Острова, что если и обогнуть его, то и тогда не будет к нему спокойного пути, ибо со всех сторон вздымается море. Услышав же это, велел военачальник построиться десятью рядами по четыре судна, в каждом же ряду сцепить корабли накрепко бок к боку кручёной бечевой, и идти на вёслах. И когда вплыли они в бурлящее кольцо волн, то вознесло их море, но, и вознося, не могло опрокинуть ни вбок, ибо каждый ряд был защищён от того шириной своей, ни назад - ибо длина кораблей была велика. И плыли они медленно, но неуклонно и непрестанно, и не под силу было волнам поглотить и погубить их.
И показались из воды морские чудища, и воины выставили перед собою щиты, чтобы яд, извергаемый хищными пастями, не мог умертвить их. Предводитель же дружины передал начальникам кораблей, чтобы с каждого были брошены в море сделанные из держащейся на воде глины грубые подобия людей, которые велел он, предусмотрев это, изготовить и взять с собою в большом числе. И чудища окружали истуканов тех, изрыгали в них свой яд и пытались пожирать; но внутри мягкой глины было множество острых игл, и, глотая её, издыхали твари. Корабли же с бойцами, превозмогая свирепое море, продвигались всё дальше. И лишь малое число воинов пало от яда.