Корабельному же священнику, пришедшему напутствовать его, молвил он так:
- Ни смерти иной не желал бы я, ни лучшего утешающего знамения. Знамение же это усматриваю я в том, что довелось мне быть в челне с доблестными юношами теми, и поддержать их, и увидеть, что спасены и живы они.
Сказав же это, вскоре скончался он.
Воинство же благополучно доплыло до земли своей. И были погребены в ней со славой и почестями Тетрарх, наречённый Избавителем, и все остальные погибшие в деле том, меж ними же был один из внуков его.
И по воле народа и Города царским указом позволено было людям Острова жить и засевать поля и возводить дома в краю плодородном и нескудном, чтобы не в нужде вырастали дети их.
Обо всём же рассказанном здесь повествуется в летописях Города, и сложены о деяниях этих песни, звучащие и на пирах, устраиваемых великими и знатными, и перед множеством народа.
Сим же завершается сказание об Избавителе".
- 11 -
Были волны - мерные, упругие, непреложные и неотвратимые. Они били и били в неё, превращаемую на эти мгновения в безвольно распластанный, как жертва на алтаре, мягко-песчаный берег. Но вот затем они откатывали, и она вновь становилась собою, и рядом были лица родителей - любящие, всё те же, что и всегда, - и ещё звенело что-то, и казалось ей, звон этот предвещает очередное уютное чаепитие... И казалось, больше не будет прилива, больше не будет обращена она некоей недоброй силой ни во что безмолвное, и жизнь будет такою же, как была раньше... Но затем испуганно и печально улавливала она некую вначале малоразличимую, но растущую и вздымающуюся над водою рябь, и понимала: скоро опять набежит-захватит что-то пугающее,таинственное, чуждое привычному её миру... И - пробуждение.
Второй раз этот сон, подумала одиннадцатилетняя Жюстин Винсен. Посмотрела на светящиеся цифровые часы на столике - около четырёх ночи... или утра?.. Так или иначе, можно ещё долго лежать, и всматриваться в ноябрьскую темень за окном, и вволю гулять по граду - или лесу, - воображения... Она любила уподоблять свои мечтания прогулкам, но сейчас - и далеко не впервые, - образ леса "вспугнул" её, заставил вернуться к тем ощущениям, что были во сне. И к тревожному, уже не из снов, а из повседневности черпаемому впечатлению - "что-то не так". Нет, не всё время. Бывают чудные вечера, когда мама и папа такие же, как были до... а до чего?.. Когда они веселы и почти беспечны душою, как братишка Пьер, которому только пять с половиной... Да, но... но казалось девочке, что кружит рядом и что-то иное - нечто вторгшееся, нечто такое, что скорее чувствуется, чем осознаётся...
Образ леса "вспугнул" её. Около двух месяцев назад был этот взрыв на островке в лесу, в перелеске, где папа собирал не раз грибы. Почему-то именно в ту ночь, под утро, родители не спали, перешёптывались о чём-то - многословно, взволнованно... Она проснулась тогда примерно в пол-пятого и уловила это. Отец сказал - это из-за того, что электрическая сеть не выдерживает, что нужен ремонт, что необходимо было решать - что делать с ними, с детьми? Может быть, конечно, и так... "И мама, и папа очень боятся за меня и за Пьера. Да, пожалуй, вполне естественно, что они решили увезти нас подальше от вывинченных розеток и от обнажённых проводов... Когда папа первый раз упомянул о том, что, может быть, нас увезут в Париж? Да, точно, всё-таки это уже тем утром. Значит, это не связано со взрывом, о взрыве он ещё не знал..." Она который уже раз успокаивала себя этим соображением... "А я потом, на следующий день, в машине, сказала ему - вы боитесь, что вам мстить будут... они, может быть, думают - ты, папа, что-то видел там, на речке этой, и заявил... Но нет, нет, это, значит, ни при чём... И потом, эти... бандиты... не могли бы его заподозрить. Ведь если бы он - ну, или кто-то ещё, - заявил, их не взрывали бы: туда приехало бы полицейское подразделение, островок оцепили бы, и им приказали бы по громкоговорителю - выходите, вы окружены..." И это тоже она мысленно проговаривала себе уже не в первый раз. "И ведь они же действительно сделали ремонт, все выключатели были новые, когда мы вернулись из Парижа... Нет, всё это ерунда, случившееся на том островке не имеет к нам отношения".
Жюстин уютно закуталась в одеяло, подоткнула края, соорудила "конвертик". Да, очень стоит вот так спокойно и взвешенно всё обдумать, не превращаться в щепочку или веточку, уносимую от берега хищными волнами страха... да, волнами, такими, как были только что во сне... Но она в этом сне была не щепочкой и не веточкой, она была самим берегом, а берегу некуда деться от бьющей в него мерно-прицельной череды вздымаемых зубцов... Мелькнул образ трезубца - да, это у морского божества греков, она учила это в школе и читала в книжке, в старой папиной книжке... он сам ещё читал её мальчиком, он рассказывал... И ей некуда было деться от того, что иногда становилось вновь если не совсем страшно, то... тревожно... Её тревожило чувство, что в доме поселилась некая опасная, тяжёлая тайна. Тайна, в которую родители не посвящают ни её, ни тем более малыша, но которая то и дело мучит их самих.
Иногда это чувство казалось ложным. Да, бывают эти чудные семейные вечера, когда всё по-старому. Звон чайных ложек... да, и во сне именно так звенело... мультфильмы, набросанные на стол и на диван игрушки Пьера, её тетрадки в родительских руках - она в шестом классе, но любит, чтобы они иногда проверяли уроки... математику папа, английский мама, а остальное когда как... Да, но почему?..
Эти "почему" были расплывчаты, каждое в отдельности давало ощущение лишь лёгкой, неопасной причуды, но в памяти и сознании Жюстин успело отложиться уже немало таких наблюдаемых ею странностей, и совокупность их страшила её. Вот этот самый ремонт... Отец отмахивался обычно от хозяйственных сложностей, крайне не любил заниматься ими; почти всегда именно мама, намного более терпеливая, искала в интернете адреса и телефоны нужных мастеров, планировала, что и как желательно улучшить дома, а папа брал на себя - да и то досадуя и поругиваясь, - только обязанность находиться в квартире во время тех или иных починок, встречать и провожать рабочих, расплачиваться с ними... А на этот раз - полностью наоборот: мама только вещи паковала перед поездкой, он же, именно он - так казалось дочке, - всё организовал и продумал... В чём причина этого "наоборот", причина этого столь неожиданного папиного усердия по ремонтной части? Не связано ли это, думалось девочке, с тем, как беспокойно - и о чём же, о чём, - они тогда, в ту ночь, под утро, шептались?..
Они иногда и прежде порой выходили и прогуливались вдвоём полчаса или минут сорок близ дома - да, они стали позволять себе это иной раз, когда ей, Жюстин, исполнилось девять и они, уложив Пьера, знали, что она, уже не маленький ребёнок, приглядит за ним... Но теперь они выходят на эти прогулки заметно чаще. "Может быть, потому, что чем я старше, тем легче им положиться на меня?.. Но вот в Париж, в Оперу... год и два назад они по абонементу ездили - нас отвозили к дедушке и бабушке и уезжали, - а сейчас почему-то нет... Мама сказала - утомительно, и уже всё пересмотрели и переслушали... Да, но ведь они же любили это, и сколько лет, кажется, ездили... и именно теперь - утомительно? А гуляют чаще... Как будто им не до спектаклей, а друг с другом наедине всё время надо что-то обсуждать... вот как тогда, той ночью... Что-то тайное от нас?.. И, может быть, не только от нас: к дедушкам и бабушкам они без нас не ездят, чтобы о чём-то поговорить... Может быть, не только от нас - от всех!.."
И мама реже теперь, проснувшись часа в три ночи, садится за компьютер - читать захватывающий роман или - почти без звука, - смотреть фильм... Раньше она, бывало, всё находила на ютьюбе красочные истории - средневековые или даже из древности. Жюстин однажды полгода назад, уже часу в шестом, когда ей тоже не спалось, досматривала вместе с ней, примостившись сбоку, историю о римском... как же это называется... да, о центурионе, который сражался - мама объяснила, - в полудикой тогда Британии с длинноволосыми раскрашенными "пиктами"; он пробирался к римскому стану, и потерял всех товарищей, и прятался у одинокой пиктской женщины, и не был выдан ею нагрянувшим в её хижину варварским воинам; а свои...а свои потом - когда он, израненный, измученный, всё же добрался до них, - хотели подло убить его; но он бежал, и вернулся к той женщине... чужеземной, малокультурной, не понимавшей его речи - но полюбившей и спасшей... и на этом картина закончилась. Последние минут десять её, вертя незажжённую сигарету в руке, смотрел, увлёкшись, и папа, который тоже встал - было начало седьмого. "И куда им теперь, - серьёзно и задумчиво сказал он, уходя на балкон курить, - они остались вдвоём против всего мира..." Да, отца, в целом относившегося несколько иронически к такому кино, иногда всё же захватывали образы и ситуации, и он в такие моменты очень сопереживал героям.