В характере Луизы тоже хватало инфантильного: она с детства была очень ранима, не слишком уверена в себе, зависима; в ранние годы брака она тоже часто была способна обидеться на ту или иную мелочь, в том числе иногда принять несогласие за пренебрежение: "Ты меня отбросил" - говорила она иной раз мужу, когда он возражал ей... И упрекала его за то, что в моменты, когда именно ей случается проявить - по слабости, не со зла, - раздражительность, он не даёт ей поддержки, а сам начинает ожесточённо и порой агрессивно "защищаться"... Но с годами конфликтность утряслась, и в том была немалая заслуга Луизы. Ибо она - при всей своей душевной уязвимости, - была способна во многих случаях заботиться о чувствах людей, находящихся с нею рядом, более, чем о своих собственных. Могла настроиться на то, чтобы принять тревогу или обиду, но - не подвести, не задеть... И, настроившись, - выдержать. Именно эта способность дала ей в ту страшную ночь силы ждать возвращения Андре и, вопреки страху, где он, что с ним, - не позвонить на аптечный телефон. Ибо она чувствовала, что у него имеются причины не желать звонков... Она ждала мучительно и самозабвенно, не мечась в поисках чего-то, что даст определённость, - и не подвела его, сумела не подвести.
И семейную жизнь она сумела сделать уютной, исполненной покоя, доверия и ласки благодаря той же способности к душевной самоотдаче, к тому, чтобы ставить зачастую свои чувства на второе место. Она приложила немало душевных усилий, но научилась воздерживаться от упрёков, от высказываний, раздражающих мужа; когда же он делился с ней чем-то, стараться сопереживать любому настроению. Даже не будучи порой согласна с ним и высказывая это, - проявлять вдумчивое участие; и тогда несогласие не нарушало уюта, покоя и ласки... "Мы так или иначе едины с тобой, - как бы говорил в такие минуты её тон, - мы, пусть расходясь во мнениях, дополняем друг друга"...
И эти его иногда случающиеся приливы восторженно-эйфорической радости Луиза научилась принимать и "впитывать". Такое душевное состояние, думала она, подобно изумительному аккорду, которому надо позволить полностью отзвучать - и, растворившись в приемлющей тишине, смениться спокойной умиротворённостью.
Впрочем, тот путь, который Луизе предстояло пройти, выйдя замуж, она отчасти предвидела и предчувствовала заранее. Да и не только она сама... Её родители познакомились с Андре на следующий день после тех первых поцелуев в парижском скверике. Он, приглашённый ею домой, опять принёс чудеснейший букет роз... а вёл себя очень застенчиво и напряжённо, как будто всё время боясь на чём-то сорваться, допустить ту или иную оплошность... Потом, перед сном, мама, всегда умевшая очень быстро "схватывать" психологические особенности людей, сказала дочери: "У него очень непростой характер: самолюбивый, тревожно-эгоцентричный. С ним ты должна будешь часто отодвигать свои эмоции на второй план". "Я сумею" - спокойно и даже сама удивившись прозвучавшей в голосе уверенности, ответила тогда Луиза. И не сказала, но подумала так же спокойно, без надрыва - отмечая мысленно как данность, свершившуюся и непреложную: "Я люблю его".
Сегодня Андре должен будет повезти Пьера на день рождения одного из детсадовских товарищей, в ту же самую игротеку, где она, Луиза, была с детьми в то судьбоносное сентябрьское воскресенье - когда он поехал за грибами и встретил "рыбака"... И где потом, три с лишним недели спустя, они были вчетвером, и он играл с Пьером в настольный хоккей; да, это был один из моментов, когда казалось - будто бы всё как прежде... Да, Андре сначала отвезёт Жюстин к дедушке с бабушкой, потом возьмёт малыша с продлёнки, они поедут покупать подарок. "Купите лучше всего хороший игровой диск" - напутствовала мужа Луиза утром сквозь сон. Родители именинника потом, размещая по шкафам и тумбочкам множество игр и игрушек, порадуются, если хоть что-то из подаренного будет не громоздким... Да, вот и мы так же, когда Пьеру исполнилось пять, не знали, куда разложить всё, что надарили. Ну, и через несколько месяцев - дай Бог, - те же светлые хлопоты, теперь уже на шестилетие... Надо подумать, где в этот раз будем устраивать; но вообще-то пусть ребёнок сам решит... ему очень понравилось в кегельбан-клубе, где... да, точно, Поль там праздновал... и Андре эта идея по душе; и затейница у них была хорошая - попрошу, наверное, при случае у мамы Поля её телефон... а впрочем, куда спешить - ещё не скоро, ещё на многие дни рождения успеем пойти, и, может быть, Пьеру что-то совсем другое захочется...
Поздновато они начинают... пригласили к шести, а закончится не раньше восьми, наверное: лазалки и прыгалки, потом клоун-затейник, потом угощение... впрочем, даже хорошо, что так, - я закончу смену и прямо с подвозки подойду туда в восьмом часу, и поедем потом вместе к родителям Андре за Жюстин. Уроки она там сделает, все тетрадки, которые могут понадобиться, она должна была взять; впрочем, и уроков-то мало, послезавтра же каникулы начинаются почти двухнедельные...
Посидим минут сорок - и домой, малыша надо будет всё-таки до половины десятого успеть выкупать и уложить... Но чай там попьём; и как бы хорошо было, если бы папа и мама Андре увидели его этим вечером в хорошем, приподнятом настроении... а то они, кажется, нет-нет да улавливают что-то... некую общую перемену в нашем состоянии... и нелегко, до чего же нелегко это скрывать!..
Завтра ещё школа и садик, дальше - каникулы... Да, кстати, - припомнилось Луизе, - завтра же надо будет именно Пьера отвезти к дедушке с бабушкой, и он, наверное, останется у них на ночь... а может быть, ему потом ещё побыть у них захочется, посмотрим... Да, наверное, на ночь, потому что мы же с Жюстин едем на мюзикл в N... в семь начало... закончится не раньше половины десятого, домой езды минут сорок. Будет одиннадцатый час, когда приедем. Конечно, пусть малыш ночует у бабушки и дедушки... А туда, в N..., надо будет выехать в без четверти шесть, не позже - в такое время пробки бывают... Или даже, наверное, в пол-шестого, а то Андре захочет ещё заскочить куда-нибудь перехватить свой "эспрессо-доппио"... Да и машину можно будет, если раньше приедем, поставить удобно, на самом выезде - чтобы по окончании спектакля не застрять минут на десять в автомобильной толчее...
Да, может быть, Андре останется сегодня таким, как был вчера, приехав: он очень радовался этим словам Жюстин в машине... доченька, ты помогаешь нам даже знать не зная, ЧТО он носит в душе... Он - и я! Мы оба! Я не только связующее звено между ним и не знающими; я не просто ЗНАЮ, я - сообщница и соучастница, причастившаяся того же, вместе с ним вкусившая ещё один плод познания; его глаза, глянувшие в бездонное, - не одиноки! И надо, надо, чтобы он всё время ощущал это!..
Жюстин умница... и она так много чувствует!.. Она, не зная, на что пошёл её любимый папа, наверное, если не осознанно, то интуитивно подключилась во время этого разговора с девочками к его душевному настрою... сумела поймать ту самую волну... или частоту волны... как далёкую, но очень нужную радиопередачу ловили, быть может - когда ещё не было в помине мобильных телефонов, - находясь на войне или где-то в диких краях... Она сказала - страшно спасти не до конца!.. Ты очень поддержала его этим, доченька... но ты, кажется, тоже беспокоишься о нас... как бы всё-таки развеять эту твою тревогу? Труднее всего, по-видимому, притворяться перед самыми близкими...
Скоро надо будет позвонить маме с папой... Жаль, что они далеко живут, хотелось бы почаще видеться... Жаль... и хотелось бы... но сейчас, может быть, даже к лучшему, что так: живи они ближе - и их тоже тревожило бы нечто такое, что нам не удаётся до конца скрыть...
Жюстин умница. Ты очень поддержала его, доченька... и ты беспокоишься о нас... и, пусть неосознанно, но не становишься ли ты вместе со мной охранительницей его души?..
Эту цепочку мыслей прервал звонок на домашний телефон. Ответив, Луиза услышала женский голос:
- Мадам Винсен, здравствуйте. Я Натали Симоне - если помните, была у вас около двух месяцев назад с комиссаром Менаром...