- Да... конечно, - растерянно выжала из себя Луиза... С комиссаром!.. Что ей надо, дело ведь закрыли уже...
- Вы не волнуйтесь, я просто должна вернуть вам вещи, изъятые тогда для экспертизы; если вы никуда не торопитесь, я заехала бы сейчас, минут через сорок...
- А, вещи, - успокоенно сказала Луиза. - Мы об этих вещах и думать... Но приезжайте, конечно, я дома, мне во вторую смену.
Нормально, всё нормально... И потом, эта женщина с умным и приятным лицом держалась доброжелательно, да и ни один из них не был настроен против нас... И Луиза вдруг ощутила - она радуется тому, что приедет некто из НИХ. И не стала вдумываться - почему, - просто радостно было ей от этого... Ещё, пожалуй, чашку этого замечательного кофе...
Симоне приехала точно через сорок минут, одетая в блузку вроде той, в которой была тогда, только на этот раз цвета электрик. Хотела, по всей вероятности, чтобы любой из соседей, случайно увидев её, подумал - подруга или сотрудница. Она поставила пакет с вещами у дивана в салоне, спросила, как дела, поинтересовалась, удаётся ли более или менее скрывать от детей стресс, который пережили Луиза с мужем, подвергнувшись смертельной опасности... Она повела себя так, что неделикатно было бы не пригласить её на кофе. К тому же Луиза поймала себя на том, что ей хочется поговорить с этой интеллигентной и дружелюбной женщиной.
И вот они пили кофе с пирожными, и Натали рассказала, что в связи со взрывом на островке были арестованы довольно многие члены преступных организаций: и той, к которой принадлежали пятеро убитых, и конкурировавшего, полувраждебного ей клана. Экспертиза телефонных аппаратов дала ориентиры, были засечены - по номерам телефонов, - в том числе некоторые видные криминальные фигуры... Луиза, естественно, не спросила, удалось ли найти того, кто произвёл взрыв; это означало бы - некрасиво, даже топорно переиграть... Но она не удержалась и задала вопрос, который едва ли позволил бы себе Андре; вопрос, который был ему запретнее, чем любому иному из живущих:
- Натали... а кто же они были, эти погибшие?..
- Знаете, - сказала на это Симоне, - и я, и комиссар Менар... мы предвидели возможность того, что вы об этом спросите. Я расскажу Луиза; вы спросили - я расскажу.
И Луиза подумала: возможно, они хотели, чтобы встреча эта была только с ней одной - не только без детей, но и без Андре, - именно для того, чтобы вопрос этот мог быть задан. Для того, чтобы дать ей - если она решится, - возможность спросить это... В душе её что-то испуганно сжалось; но вопрос уже успел прозвучать...
И она узнала о том, что трое из пяти, включая вожака, чуть ли не с подростковой поры бывали судимы за агрессивные и противозаконные действия, и их последующая криминальная, включающая тяжкие преступления карьера закономерно вытекала из характеров и склонностей. Но пенсионер, изображавший рыбака, до зрелых лет ни в чём особенно тяжёлом замешан не был. Но он влетел в долги, которые не был в состоянии отдать, и был поставлен перед выбором - или умереть, или сотрудничать со звеном террористической группировки, выполняя поручения, суть которых ему вряд ли была полностью ясна... Женщина же, звонившая якобы с телеканала... Луиза вздрогнула при упоминании о ней, о той, что игриво и симпатично сооружала ловушку, готовя смерть всей семье, всем четверым... и мечтательной, тревожно-отзывчивой Жюстин, и доверчивому, весёлому малышу Пьеру... Этой женщине было только двадцать восемь лет, и история её жизни стала известна полиции благодаря написанному ей самой - видимо, именно на случай преждевременной гибели, - повествованию в файле флеш-накопителя, найденного совершавшими обыск в её квартире. Она была дочерью гулявшей и пившей матери-одиночки, отца не знала; лет в девять она была отобрана социальной службой у матери, которую лишили родительских прав, и отправлена в государственный интернат, где преобладали запущенные дети, в том числе из полукриминальных семей. Когда ей исполнилось уже двенадцать, её - видно, не на счастье своё, а на беду, замечательно красивую, - однажды в начале лета, перед окончанием учебного года, неожиданно пригласил на "вечеринку" в свою комнату восемнадцатилетний ученик выпускного класса, который ей давно нравился "издали", при том, что она с ним фактически и знакома-то не была... Подпоив девочку чем-то усыпляющим, он и несколько его приятелей растлили её, полуспящую, - грубо, издевательски, с хохотом, друг у друга на глазах; когда же она очнулась и осознала, ЧТО с ней сделали, - пригрозили: "Только заикнись! Мы всё на плёночку схватили - если что, вся школа узнает!.." Эти насильники через несколько дней покинули интернат навсегда; и она даже не знала их фамилий, да и имён тоже - знала лишь как звали главного, того, кто пригласил. Да и откуда было бы ей знать имена и фамилии, если старшие жили в отдельном корпусе для выпускных классов... В памяти удержались лишь имя главаря, ещё одно брошенное мимоходом, и - два прозвища... И ещё - их лица, и то, что всего их было шестеро...
Она никому не сказала о произошедшем - и из страха, и из стыда. И не обратилась в медпункт, хотя некоторое время чувствовала боли, порой становившиеся довольно сильными... Она перетерпела; боли улеглись; но лет через шесть после этого она, обследуясь у врача, узнала, что никогда не сможет иметь детей в результате некоей давнишней травмы... Врачу, разумеется, было невдомёк, когда и почему была она травмирована и кто виновен в этом. Но сама она поняла: роковое повреждение ей нанесли те самые насильники в ходе садистской сексуальной вечеринки.
Девочка - Натали Симоне называла её вымышленным именем Клэр, - сумела пережить случившееся, сохранить всё в тайне. У неё оказалась незаурядная сила воли, она, решив когда-нибудь отомстить и понимая - для мести нужны деньги и положение, - заставила себя усердно учиться. Очень способная, она сумела перейти в старших классах в более престижный интернат, где учебная программа была посильнее и откуда можно было надеяться, окончив школу, поступить в высшее учебное заведение. Надежды её сбылись: она поступила в институт - правда, провинциальный и второстепенный по статусу, - и начала учиться на программистку, зарабатывая себе на учёбу то официанткой в ночных барах, то... возможно, о некоторых источниках заработка она умалчивала в своих записях... Будучи на втором курсе, она, ставшая ещё красивее, чем в двенадцать лет, приглянулась в баре одному зашедшему туда довольно крупному дельцу, занимавшемуся контрабандой оружия. Он сделал Клэр своей любовницей, стал оплачивать её учёбу и постепенно приобщать её к своей криминальной деятельности. Она, благодаря знаниям компьютерных технологий и интеллекту, превосходно овладела многими навыками, нужными для взлома программ, а к тому же, обладая хитростью и врождённым артистизмом, умела располагать к себе людей - не только с помощью внешности, но и ведя иной раз телефонные переговоры. И она стала, таким образом, очень полезной в той преступной среде, в которую - увы, необратимо и окончательно, - вступила...
Она успела получить диплом программистки, буквально же через два месяца после этого её покровитель и любовник попался и сел на пятнадцать лет по нескольким статьям, одна из которых - участие в организации убийства. Под судом оказались и сообщники, включая Клэр; она отделалась условным сроком, но судимость сделала практически невозможной для неё в ближайшее время легальную работу по специальности и ещё глубже затянула её в мир криминала. К тому же, лишившись того, кто, пусть не бескорыстно, поддерживал её и давал ей некий статус, она оказалась зависимой сразу от нескольких главарей, её стали использовать на самых разных "участках" и определять в подчинение то одному, то другому из вожаков... Вплоть до работы в этом звене, погибшем на островке в лесу...
Отомстить тем, кто растлил её, двенадцатилетнюю, Клэр не успела. Правда, ей всё-таки удалось ещё года три назад взломать файл, содержавший списки выпускников того года, с адресами родителей - если они, эти родители, были и с ними поддерживалась связь, - но, к её крайнему разочарованию, без фотографий. Главного из тех полурастлителей-полунасильников она опознала; но не было никаких семейных зацепок, которые могли бы навести на его след, - он числился круглым сиротой... А остальные пятеро... их было очень трудно определить хотя бы предположительно: прозвища не давали ничего, а второе прозвучавшее имя было - как будто ей назло, - Жан. А в той параллели было десять классов и около ста пятидесяти ребят, и из них Жанами в том или ином варианте - Жан-Батист, Жан-Мишель, Жан-Поль и ещё по-разному, - были более двадцати человек. Часть их причём проживала довольно далеко: интернат был огромный, туда поступали "социальные случаи" из разных департаментов... Чтобы найти хотя бы этого Жана, не говоря уже об ещё четверых обидчиках, нужно было длительное расследование; провести его своими силами, в одиночку, у Клэр не было возможности... Правда, некоторые ниточки она, судя по её записям, сумела нащупать, но - полтора месяца назад погибла в сарае на островке, и таким образом над теми, кто когда-то разрушил её жизнь, уже никто сознательно не свершит земную кару...