- Сознательно не свершит, - повторила Луиза слова собеседницы. - Вы имеете в виду - их может настичь расплата, но только... - "волей Промысла", хотела она сказать, но остановилась: мне нельзя это говорить, подумалось ей, я жена и сообщница того, кто убил... "Клэр"... -
Натали Симоне глянула на неё сочувственно и в то же время испытующе...
- Только такая, которую они сами не смогут связать с тем, что сделали? Не очевидное возмездие, а тот или иной запущенный в мир - запущенный, может быть, кем-то не знакомым никому из них, - снаряд, несущий зло?.. Вы это имеете в виду?..
- Да... пожалуй... - ответила Луиза. "Снаряды зла"? Или "стрелы"? Тот же образ, что и у этого эссеиста... Она взглянула на тёмно-синюю книжку в мягкой обложке рядом с телефоном... А эта "Клэр"... разбитый когда-то кувшин, окаменевший и всё-таки расколотый... Расколотый, ибо в каменный панцирь облёкся и тот, кого хотела она погубить... вместе с близкими, с нами... "А мы с тобой полностью окаменеть не сможем, - сказал Андре больше месяца назад, прочитав про камни и кувшины, - мы так и будем то и дело колотиться изнутри об этот панцирь..." И не выдержал, позвонил Мишелю Рамбо; и тот, кажется, был захвачен этой мыслью...
- Может быть, - промолвила она вслух, - эта девушка... эта "Клэр"... может быть, в ней пылала жажда мести не только за себя, но и за тех своих... вернее, за материнство, отнятое у неё... и поэтому не чувствовала жалости к тем детям, которые рождены не ею... - Она достала сигарету. - Ничего, если я?..
- Пожалуйста, Луиза. - Симоне взяла с подоконника и придвинула к ней перламутровую ракушку-пепельницу. - Судя по её записям, она ненавидела очень многое: не только тех, кому повезло больше, чем ей, но и весь общественный уклад. И пребывала в поисках некоей идеологии, которая оправдывала бы эту ненависть. Читала известных анархистов, мечтала об уничтожении традиционного уклада во имя тех возможностей, которые это даст "сильным личностям"... Подобные ей, к сожалению, не раз испепеляли себя на ниве терроризма, считая, что их дело - разрушать, а не созидать...
Луиза хотела было зажечь длинную тонкую сигарету с золотистым ободком, но остановилась, припоминая что-то.
- Разрушать, а не созидать... Пятеро, меж ними - молодая женщина... Знаете, что мне вспомнилось? Пятеро казнённых - знаете эту историю, - за убийство Александра 3-го... Там тоже была девушка или женщина примерно тех же лет... София... она ещё была, кажется, математик... По ассоциации всплыло, мы на том мосту гуляли, когда ездили с детьми в Париж... в тот самый день, Натали, когда вы приходили потом, вечером... Они ведь тоже были анархистами, кажется?..
- Не совсем, но нечто вроде того, - ответила Симоне. - Это движение унесло немало жизней. Убит был не Александр 3-й, а 2-й, его отец, на которого покушались несколько раз, и иногда были так называемые "случайные" жертвы... Эта София - не та, что была математиком, Луиза, у той другая фамилия... Да, пятеро казнённых... был, впрочем, ещё шестой, бросивший вторую бомбу, от которой погиб и он сам... А пятерых повесили.
- Сейчас, минутку, - Луиза встала и, дотянувшись, выхватила с высокой книжной полки сборник репродукций в супер-обложке. Перелистав, открыла перед Симоне картину: на взрыхлённом густом снегу - сани, в санях - увозимая куда-то мятежница в чёрном - бледная, с некоей решимостью самоотречения взметнувшая ладонь... толпа... нищие, мальчишки, старухи... мечущие мрачные взоры то ли купцы, то ли воины... священник... нежноликие московитские женщины, одна - молитвенно склонённая... - Это не о тех событиях - вы как думаете?.. Впрочем, нет, не может быть, - она глянула на картину сама, - нет, тут что-то наподобие алебарды - явно не девятнадцатый век...
- Нет, разумеется, - сказала Натали. - Воздевшая персты женщина - одна из руководительниц религиозной смуты, что была двумя веками раньше.
- А откуда вы это всё так хорошо знаете? - удивилась Луиза.
- Много читала и слышала в семье. У меня дедушка и бабушка с маминой стороны - родом оттуда. Познакомились-то они, правда, уже в эмиграции. Я полукровка - вот и интересовалась истоками...
- И имя ваше, наверное, тоже связано?..
- Да, конечно, меня назвали в честь одной из моих прабабушек.
Луиза уже нисколько не опасалась этой по-дружески говорившей с ней женщины. Но Симоне открыла ей - по её просьбе, - историю "Клэр". И трудно было удержаться и не спросить...
- Натали, - молвила она с некоей доверчивой решительностью, - то, что вы мне рассказали, - очень трагично. Я не стану притворно изображать жалость к этой "Клэр" и к пенсионеру, запуганному шантажом... Не мне жалеть их, зная, кому они готовили... - она не осмелилась произнести подразумеваемое слово... - Но если честно... вы ведь слышали тогда, мы с Андре не скрыли от вас, что радовались произошедшему, предполагая... правильно предполагая, что для нас их гибель спасительна... Так вот, вы, наверное, считали, что мы - испытавшие и выразившие эту радость, - обязаны знать рассказанное вами сейчас?..
Натали Симоне поставила чашку кофе на блюдце, как будто побоявшись нечаянно пролить... казалось, она удивлена, что Луиза не уходит от "опасного" разговора, а, напротив - вплотную подступает к нему. Поколебавшись несколько секунд, она заговорила - медленно, подыскивая слова... но сидевшая перед нею женщина была не из тех, кто перебивает...
- Я, пожалуй, переступлю предел того, что предположительно позволил мне комиссар Менар, - мы с ним это, правда, не обсуждали... Луиза, вы безусловно понимаете - я посвящена в то, что он думает и что высказал, встретившись месяц с лишним назад с вашим мужем. И согласна с его трактовкой произошедшего. И более чем согласна, - она приложила ладонь к щеке, обдумывая следующую фразу, - более чем согласна с его решением не совлекать покров с этой тайны, а разделить её с вами. Но... разрешая мне рассказать вам то, о чём вы спросили, он объяснил это тем, что не хочет вас, образно выражаясь, "щадить"... иными словами, давать вам, скажем так, дешёвую и лживую "пощаду"... И мы предвидели, что вы сами не захотите её... что вы спросите... И я, получается, добавила тяжести к вашей ноше. Да к тому же вам ещё предстоит решать - рассказывать ли ЕМУ... Но вы и он - заслужили того, чтобы знать это. Заслужили как дар и кару - так мне подумалось, когда комиссар попросил меня съездить к вам и, если спросите, - ответить...
"Мы заслужили того, чтобы знать... мы, вкусившие ещё один плод с древа познания... А надо ли было сейчас столь откровенно высказываться?.. Нет, надо... нам не нужна дешёвая и лживая пощада, а ей - возвестительнице, - не менее дешёвый и лживый лицемерно-елейный отклик на возвещённое ею..."
Натали мягко добавила:
- Милая Луиза... опять же, вы понимаете - я высказала вам всё это не для того, чтобы, "уловив в сети смятения", попытаться поймать вас если не на прямом, то на косвенном "полупризнании". Оно не нужно. И следствие по этому делу теперь уже не было бы возможно даже теоретически - регистрация телефонных контактов "Клэр" стёрта, и мобильный телефон вашего мужа, содержавший учёт тех звонков и её SMS, уничтожен... Я сказала то, что сказала, - только для вас... и для него, для вас обоих.