Все сопровождающие данные прилагаются".
Андре и Луиза Винсен, прошептал комиссар не очень послушными от волнения губами... Они! Те самые! Да, именно так... и этим они изобличили себя неизмеримо более, нежели уличил бы их даже самый явственный след! Да, конечно же! Два месяца назад он свершил самосуд, выхватил у закона карающий жезл и сделал это рискуя жизнью; и возвёл себя - навсегда, - в ферзи, и нет ему... им обоим, ибо она знает и поддерживает... и нет им обоим пути назад... Это точно то, что Натали сказала... И теперь их толкнул к этой машине "ферзевой императив"!.. И, может быть, порыв "искупить"?.. Теперь они рискнули жизнью ради чужого ребёнка; и им сейчас нужнее, чем кому бы то ни было, чтобы этот ребёнок выжил... Надо их увидеть... но не сейчас... Мне надо всё это обдумать и прочувствовать... И более прозаическое дело: надо браться за поиск того, кто удрал, ещё и толкнув - лишь бы проломиться, - искалеченную легковушку с убитой женщиной и едва не погибшим ребёнком!.. И этим делом - наряду с убийством Натали, - тоже займёмся мы с Клеменом и Брюне... Да, Брюне составит нынче же утром список всех пикапов белого цвета - и не новых, - в нашем департаменте и в ещё нескольких ближайших.
Комиссар подумал, что и в эту ночь не суждено ему забыться даже тем тяжёлым сном, который спасает подчас от раздумий, лихорадящих душу.
- 20 -
Главврач хирургического отделения окружной больницы, человек лет шестидесяти, в очках и с гладко зачёсанной наверх редеющей сединой, носил аккуратную недлинную бородку без усов. Это вроде бы называется "под капитана", вдруг подумалось Мишелю Рамбо, когда он, рассказав о цели своего приезда, смолк напряжённо и выжидающе. Да, "под капитана", что подразумевает способность принимать ответственные и взвешенные решения... Доктор слушал с очень спокойным выражением лица, без подчёркнуто участливых кивков, без "отводящих" или "одобряющих" движений руки - вобрал информацию и только теперь, осваиваясь с ней, позволил себе пару раз понимающе кивнуть и пошевелить пальцами...
- Вы появились внезапно, - сказал он после продолжавшегося несколько секунд молчания. - Впрочем, конечно, и та девочка предложила донорство часа два назад... По вашей речи и вашему облику я вижу, что вы человек решительный и даже отчасти импульсивный, но не настолько, чтобы не отдавать себе отчёта в том, на что идёте. Точнее, на что собираетесь пойти, потому что понадобится обследование. Так вот, вы, вероятно, хорошо осознаёте, что подвергаете себя риску, и в общих чертах представляете себе, в чём этот риск заключается. Понимаете, что диапазон возможностей очень широк: от полного заживления и возвращения к нормальной, в принципе, жизни до... увы, до тех или иных осложнений, обрекающих на диеты, режимы, "хождение по врачам" - на то, что вам было до сих пор абсолютно чуждо и дико...
Врач сделал паузу, желая услышать реакцию на свои слова.
- Я понимаю всё это, можно сказать, "издалека", - ответил Мишель. - Да, я очень здоровый человек, не искушённый ни в недугах, ни в способах лечения... И боюсь того, что вы описываете: это решительно не для меня... Да, кстати, а почему, говоря о варианте полного заживления, вы сказали - возвращение к жизни "в принципе" нормальной. Почему не просто "нормальной" без всяких оговорок?
- Ну, потому, господин Рамбо, что ни в космонавты, ни в десантники вас после такой операции не примут, и в экспедицию на Эверест тоже не возьмут. Но если без особых экстримов, - есть вполне приличная вероятность жить полнокровно и продолжать брать от жизни всё, к чему вы привычны. Включая, скажем, спорт... знаете, был кто-то игравший в хоккей с шайбой без одной почки; а это довольно-таки силовая игра... Утешительно звучит, правда?
- Утешительно, - согласился Мишель.
- Но вы признали, что боитесь - а что, если ваш организм серьёзно пострадает?.. Мне важно этот момент предельно высветить. Представьте себе, что осуществится именно этот вариант: что тогда? Не будете ли вы раскаиваться и проклинать себя? Стойте, не спешите отвечать; и давайте-ка выйдем покурим вместе - я тоже давнишний пленник этой привычки. - Врач открыл дверь приёмной, выводившую прямо на больничную веранду, достал из кармана пачку "Кента", предложил угоститься.
- Спасибо, у меня свои. - Рамбо затянулся своим "Парламентом"... интересно, подумал он, сколько сигарет я успею выкурить до того, как... - Доктор, я действительно боюсь, но мне в моей жизни уже не раз и не два случалось бояться. Я знаю, что такое риск. И что такое смерть, - тоже знаю, насколько это доступно живому человеку. Мне приходилось в том числе и в атаку ходить; не буду детализировать, на кого и где, но это правда... И боевое ранение у меня тоже есть - в ногу, с почками это не связано... И вот, вспоминая любой из тех случаев, когда рисковал жизнью, я уверен, что проклял бы себя скорее если бы дрогнул и отступил. Так что, с вашего позволения, проедем эту тему. Считайте, что у меня нет выбора.
- А мотив - есть? - неожиданно спросил врач. - Нечто не отвлечённо-нравственное, а личное, побуждающее вас пойти на это?
- Есть, - быстро сказал Мишель. - Знаете, доктор, я очень рад, что вы именно так строите разговор; вы мне очень симпатичны, и, вернувшись в нормальное состояние, - на что очень надеюсь, - я, если вы захотите, расскажу вам то, что мало кому открываю. Но не сейчас. Сейчас надо, наверное, к делу...
- Что ж - к делу, - повторил завотделением чуть задумчиво. - Да, господин Рамбо, психологическая подготовка вам не понадобится, тут я за вас спокоен. Вам надо будет заполнить анкету, подписать согласие...
- И - извините, что перебиваю, - написать жене на электронную почту. Вы мне скажете, как здесь подключиться к интернету, ноутбук у меня с собой.
- Да, конечно, - ответил врач. - Не стану спрашивать вас, взвесили ли вы, чем это явится для ваших близких, - уверен, что вы это всё обдумали... Так вот, потом вы пройдёте проверки и минимальные разъяснения - на большее времени нет, - и, если будете найдены пригодным для донорства, хирург, который вот-вот приедет, чтобы всё подготовить, начнёт операцию. А пересадку Элизе буду делать я. Но письмо своё не посылайте до обследования; что если вас "забракуют"?
- Само собой - я его только напишу и сохраню, а отправлю только получив о'кей... Без двадцати час... а сколько времени займут эти проверки? - спросил Мишель.
- В нашей сверхэкстренной ситуации полтора-два часа. Задержек быть не должно, здесь есть дежурный персонал на любые случаи... Ладно, идёмте в кабинет, я вам дам бланк, и... вы ваш пароль на сайте больничной кассы помните? Это чтобы можно было открыть ваши медицинские данные.
- Не помню, - он озадаченно развёл руками. - Да его у меня и нет вроде бы... не удосужился зарегистрироваться - за ненадобностью, так сказать...
- Ну, тогда вы подпишете мне рассекречивание.
- И ещё настоятельная просьба, - медленно проговорил Мишель. - Подождите пару минут, я хочу ещё сигарету выкурить, следующей долго предстоит ждать...
- Не совсем так - после обследования у вас ещё будет промежуток времени, - усмехнулся доктор. - Но, конечно, курите. Так в чём ваша просьба?
- Если точно, две просьбы, хотя одна отчасти связана с другой, - поправил себя Рамбо. - И я это оговорю в анкете... там ведь есть, уж наверное, графа "примечания"... Во-первых, о том, что я подверг себя этой операции, не должна знать ни одна живая душа, кроме медперсонала, моей жены... Аннет... и сестры, которой она уже сама расскажет. Жене я напишу правду, она, разумеется, приедет сюда; для детей же и для мамы я продумал легенду об экстренной журналистской командировке на другой континент, - из-за которой в течение суток-полутора со мной не будет связи. Больше никто не должен знать ни конкретно обо мне, ни вообще о том, что нашёлся живой донор. Сюда приедет часам, наверное, к четырём мой сотрудник из редакции, тот самый, от которого я узнал всю эту историю... пожалуйста, скажите ему только о том, что найдено иное решение, нежели донорство девочки-подростка... И всё: пусть думает, что была ещё авария, в которой погиб кто-то, и его орган... Что хочет пусть думает... - Уж извини, Антуан, подумалось ему, перебьёшься тем, что у тебя уже есть... - Просто скажите, что информация об этом засекречена...