- Тот корреспондент, на которого я... его перехватил врач, я успел заметить... и, уж конечно, рассказал ему всё. В том числе об одиннадцатилетней девочке, предлагающей донорство. Это будет в газете, - сказал он, произнося слово "газета" с ненавистью.
- Но они не выписывают газет, Андре...
- Зато радио слушают. И папа встаёт рано, а в этот раз и специально встанет, потому что в пол-седьмого - радиообзор прессы... И он услышит - понимаешь, Луиза?..
Она растерянно молчала несколько мгновений. Потом произнесла:
- Понимаю... и как же... что же он должен тогда почувствовать... выдержит ли его сердце?.. Но ты же, наверное... ты же, наверное, не будешь им это по телефону? Это невозможно!..
- Невозможно! - отозвался он хрипящим каким-то полушёпотом. - Чтобы сообщить такое, надо быть рядом. Но так же невозможно и уехать... от Жюстин, которая скоро... или когда она будет уже... А между тем это единственное, что остаётся... я думал, ломал голову отчаянно - и нет выхода, кроме этого...
- Андре, - она обхватила ладонью его поникшую кисть, и некое вдохновение любви подсказало ей, что говорить, - но, когда... если... Жюстин будет под наркозом, ей ты не поможешь ничем, находясь вблизи; а их, маму и папу, ты сможешь оберечь, им ты сможешь смягчить удар... Помнишь, комиссар тебя спрашивал - как же ты в ту ночь поехал в аптеку, оставив нас? И тебя это задело, потому что ты знал тогда - именно так, а не оставшись, можно спасти!.. И теперь - тоже! Твоё место в эти часы - там, у твоих родителей, чтобы позаботиться о них!.. Ты расскажешь им бережно, ты подготовишь их, будешь сжимать их руки!.. Хочешь я поеду с тобой? Хотя... а если она очнётся... или мы успеем, это же длительная операция?.. Или... прямо не знаю, как же мы оба её оставим... Ой!.. - Она чуть вскрикнула, обжёгшись подползшим к мизинцу огоньком выкуренной почти до самого фильтра сигареты, выронила окурок... - Господи, я собой уже, кажется, не владею...
Он обнял её - слова Луизы прибавили ему сил, укрепили... теперь его очередь собраться, поддержать...
- Ты владеешь собой... счастье моё, что ты со мной... надо же, что ты вспомнила те слова комиссара, - это то самое, ты меня с собою самим рассудила... да, я поеду, и это не будет предательством!..
- Хватит, прекрати... забудь это слово! - всколыхнувшись всем телом, с несвойственной ей резкой решимостью перебила она почти крича. - Слышать больше не хочу от тебя о предательстве! Ты и ОТТУДА вернувшись, нёс эту чушь - что якобы "подставил" нас! Сколько можно изводить себя?! Не смей!.. - Дёрнула его за рукав, как бы желая привести в чувство... потом всхлипнула... - Дай мне лучше ещё "Мальборо"...
Этот её всплеск добавил ему ещё толику спокойствия.
- Луиза, тебе ехать не надо. Донорская операция длится обычно меньше двух часов... а очнуться от наркоза она может уже минут через сорок по окончании; нам не успеть туда и обратно... будь с ней, а я звонить буду... Я поеду, когда они начнут...
Услышав это "минут через сорок", Луиза вспомнила в этот момент свою молитву - именно минут сорок назад: она отчётливо осознавала, сколько времени прошло... И подумала, что просила Бога о том, чтобы жертва не понадобилась, чтобы свершилось некое чудо и нашёлся орган... но не о том, чтобы Жюстин признали непригодной для донорства. Это даже не помыслилось ей, когда она шептала молитвенные слова... и внезапно пало на ум сейчас... Но нет, как же... ведь тогда малышка, Элиза... нет, Боже, я не об этом прошу, а о том, чтобы всё уладилось как-то иначе...
- Но за руль ты садиться не должен, - сказала она очень тихо, как будто выдохшись после этой своей вспышки. - С тебя станется приехать в N... на такси и взять машину...
Надо же, я так и хотел сделать, подумал Винсен...
- Так вот - умоляю тебя, не надо, - взволнованно и настойчиво продолжала Луиза. - Езжай на такси и к родителям, и обратно... попросишь остановить возле банкомата, снимешь деньги с запасом, чтобы и на обратный путь тоже...
- Ладно, посмотрим, - вздохнув, ответил он, ещё не вполне уверенный, что поддастся её увещеваниям. "Едва ли я в таком душевном состоянии могу задремать - независимо от того, за рулём или нет, - а вождение меня скорее успокоило бы..." Но возражать он не стал, а заговорил о другом. - Луиза, я им расскажу ВСЁ. И о ТОМ тоже. Сейчас это даже лучше, даже с меньшей силой, наверное, воспримется...
- Да - согласилась она, - будет отчасти приглушено болью о девочке нашей... И я уверена, ты сумеешь сделать это чутко, щадяще - так же, как Жюстин... ты ей удивительно бережно рассказал... и ты прав, это было нужно, Андре!..
Надо говорить ему сейчас побольше хорошего, думала она; как же хочу я избавить его от того, чтобы вместе с болью его казнило ещё и чувство вины!.. Но - тщетно хотела Луиза этого, ибо он, высвободив руку, чтобы очередной раз прикурить, мрачно махнул ею затем и, вкладывая в свой тон, наверное, всю терзавшую его злую горечь, сказал:
- В этом-то я, может быть, и прав, но то, что происходит, - казнь, расплата... за ТУ ночь... Не знаю, злые силы над нами тешатся или... мы в руке, которая, может быть, всё-таки пощадит... но и тогда уже ни за что, никогда не отпустит!.. Мы все - за мою вину!..
"Пресвятой Боже, - взорвалась в душе Луизы, именно взорвалась огнецветно палящая мысль, - а то, что именно Жюстин... не расплата ли это за ту женщину, за... Клэр... которой двенадцать было, когда над ней надругались?.. Нет, нет, не могу об этом думать, и ему нельзя... он боится, наверное, этой мысли, не подпускает её... не надо, чтобы он о ней сейчас вспоминал!.."
- За мою - тоже!.. - вслух откликнулась она. - Я же была душою всецело с тобой; когда я узнала, первое чувство было - именно вины, и именно в том, что дома была, и не знала, и не стояла рядом!..
- Но это всё - чувства, мысли, воображение, а я... я - содеял!.. Мне всё-таки, наверное, легче, чем вам, я хоть не безвинно... А она, а доченька наша!.. И она, значит, должна искупать?!. И родители наши, которые узнают... твои ведь тоже узнают потом... Я понимаю, что глупо всё это кричать, потому что тогда малышке, которую мы вытащили, - ей за что, и матери?.. За то, что плод проклятый вкусили?.. Ладно, хватит, я не могу больше об этом!.. Нам не убежать, Луиза, мы схвачены, мы пойманы!.. Слушай, я выйду минут на десять наружу, на воздух, на холод ночной, мне хочется дрожать, чтобы зуб на зуб не попадал, чтобы это отвлекло от мыслей... не ходи со мной, тебя скоро к ребёнку позовут, и я приду, не беспокойся, ладно?..
- Ладно, Андре... - Она поняла, что ему и в самом деле лучше побыть немножко одному, помёрзнуть, чтобы приглушить душевную муку - так же, как, быть может, весть о донорстве Жюстин приглушит и смягчит его родителям рассказ о взрыве на островке... "А я... а я вознесу ещё молитву - здесь, на этой прокуренной лестнице... Боже, как же я хочу быть услышанной!.." Когда он вышел - пала на колени и зашептала, часто крестясь, зашептала быстро, сбивая дыхание, иногда чуть останавливаясь - вдохнуть: "Боже великий, добрый, святой, избавь погибели, не допусти страдания, смилуйся, Боже, над НИМИ обеими, спаси маленькую ту не этой ценой, от доченьки нашей отклони нож!.. Избавь, и спаси, и чудо сотвори, чудо светлое, святое,!.. Яви иной путь спасения... ей только одиннадцать, она дитя, сжалься над нею!.. Вели воинствам святым и ангельским поборать за спасение!.. Их обеих спаси, и Андре, и родителей наших, и меня... но если кому-то надо жизнь положить, то пусть - мне... а их огради, и избавь!.. Sancta Mater Dei, Sancta Mater misericordiae! Вспомяни материнство своё... ты ведь тоже мамой была, - вырвалось у неё с неким ожесточением... ей хотелось бы сейчас уткнуться в подол деве Марии и уцепиться за её руки своими - изрезанными, в бинтах!.. - Больно мне, больно нам, страшно, спаси, заступись!.."
После этой молитвы Луиза опять достала женскую сигарету, затянулась... ей стало почему-то холодно... вот и хорошо, подумала она, словно убаюкивает этот холодок... Андре молодец, сам специально пошёл наружу, чтобы прохватило... Затем медленно направилась к реанимационной - узнать, что с Элизой... Там столкнулась с Андре... Рука об руку они вместе вошли в палату...
И через минуту после этого прозвучал звонок - на мобильный телефон, лежавший на столике поверх разбросанных документов. Медсестра Лорен, глянув на экранчик, быстро протянула аппарат главврачу, стоявшему, всматриваясь в экран монитора, над тихо стонущей сквозь сон девочкой: "Из окружной! Из кабинета самого Бернуа!.."