— Чудесно… Просто чудесно, — руки искателя сотрясала мелкая дрожь, пальцы нервно ощупывали неровности… Со стен на пол посыпались земля и мелкие камешки. Он как раз оттирал от паутины очередной знак — существо с головой крокодила, телом леопарда и непропорционально большой задней частью бегемота. Припав к песку, чудовище широко раскрыло пасть, готовясь сожрать несколько лежащих перед ним человеческих сердец.[39]
— Ууухмм-оорхть-вжить — возле стены, где суетился безумный «археолог» послышался страшный звук — глухой стон — свист, который, казалось, был исторгнут из самого сердца пирамиды, и наполнил мрачную тишину усопшей темницы.
Безумец случайно нажал на едва приметный выступ. Волчья голова одной из статуй медленно повернулась, под действием скрытой пружины, и два острых штыря плавно вынырнув из стены, резко вошли в тело несчастного кладоискателя.
— А-а-а-а-а-ать, — гулким эхом прокатился по мрачному склепу крик боли. Глаза Франца широко распахнулись, тело содрогнулось. Лицо исказилось от боли. Он закашлялся, роняя кровавую пену. Немец, словно мотылек, задергался на штырях. В горле что-то хрипело и булькало.
— Египет твою, налево, — увидев произошедшее, выругался Алексей. — Павел, снимай скорей этого чудика. Похоже, его приключения окончились, не успев начаться.
Майор, грязно ругаясь, схватил истекающего кровью под мышки. Резко сдернул с металлических стержней, и волоком потащил в сторону открывшегося портала. Позади него по каменному полу потянулись ярко-красные дорожки. Гробница темного жреца вновь приняла кровавую жертву.
— Линда! — путник обратился к застывшей от ужаса партнерше. — Возвращаемся, срочно. Иначе через несколько минут спасать будет некого.
— Хорошо, — женщина вышла из ступора, дернулась в сторону одиноко стоящих у саркофага сумок. Остановилась на половине пути, а затем бросилась в сторону открытого портала.
И как будто в ответ на её действие сверху на сумки обвалился целый фрагмент потолка, разбившись при этом на тысячу кусков. Гранитный монолит приземлился с таким невероятным грохотом, что всё помещение сотряслось от его падения, подняв в зале огромное облако пыли. А затем тишина многих веков вновь воцарилась внутри таинственного храма.
— Ничего не понимаю? Как такое возможно? — раздосадовано произнес путник, выйдя из портала.
Вместо ожидаемого большого просторного офиса на последнем этаже гигантского небоскрёба путешественники снова появились в том же месте. В том же склепе. Только в этот раз вместо зловещей темноты мрачное пространство тускло освещалась факелами, зажжёнными на стенах. Пламя от светильников трепетало и билось, извиваясь, будто комки змей в предсмертных судорогах. Подобные огромным летучим мышам тени грелись и трепетали там, на границах света и тьмы, где последние лучи света рассеивались во мраке, и порой расступались, намекая на то, что ждало впереди. К потолку поднимался едкий коптящий дым. По-прежнему в воздухе присутствовал отвратительный запах пыли, плесени, ржавого железа и смерти.
Массивные статуи людей с волчьими головами вновь грозно стояли во мраке, охраняя темные секреты и таинственные загадки усыпальницы. Всё так же циничной и живой казалась всезнающая ухмылка на резных губах. В каменных глазах светился зловещий намек, нотка звериного разума.
Помещение было наполнено большим числом убитых и умирающих людей. Несчастные валялись в разных позах. Многие были ещё живы. Несчастные громко стонали, корчились от боли. Извивались в пыли. Казалось, они исполняют некий кошмарный танец. Сочившаяся из ран кровь стекала на каменный пол, окрашивая его в грязно-бурый цвет. Возле открытого саркофага придавив несколько человек, валялась огромная статуя разбитого сфинкса. Крышка саркофага вновь была на полу.
— Куда вы меня тащите? — бесчувственное тело Франца фон Циммерманна ожило в руках Пехоты, сильно задергалось. Стало возмущаться, отталкивать руками, бодать головой, вырываться из рук. — Да отпустите же. Где мы?
Пехота отпустил ожившего охотника за сокровищами.
39
Примечание автора. Знак самого страшного проклятия древнего Египта для расхитителей гробниц. Оно гласило: да сожрет чудовище Аммут — самое страшное воплощение всех ужасов, с которыми сталкивались египтяне — сердце всякого, кто переступит этот порог.