— Видишь ли, Вариатор, — странник зашел издалека — где-то со стороны Румынских Карпат.
— Меня зовут Вариар, — старик вновь поправил собеседника.
— Ну да… — путник начал сопротивляться цыганскому гипнозу. — Я так и сказал. Я вот, что думаю… — Махинатор. А ну его этот монастырь! Там наверно зомби из усопших монашек вылезают по ночам. Они без мужиков за столько лет, поди, совсем озверели. А ну как не отобьюсь при полной луне и они запытают меня всей толпой… Да и ехать далеко… Давай, что-нибудь поближе и поспокойнее.
Вариар обиженно вздохнул и полез в другой угол шатра. Из-под цветных тряпок он достал потрепанный колчан и вытащил оттуда кусок ткани.
— Ладно… — цыган почесал нос, после чего чихнул от пыли. — Могу предложить священную тряпицу написанную кровью шамана. На ней указано место большого захоронения. — Старик зашепелявил загадочным голосом похожим на предсказание экстрасенса. — Есть заброшенный остров посреди безымянной реки. Там насыпан высокий курган. В этом кургане, под безымянным крестом есть могила старого вождя.
— Послушай Леха, похоже, нас опять разводят, — тревожные мысли проникли в голову путника. — Какие могилы? Какие курганы? На носу семнадцатый век заканчивается. Ни сегодня завтра… пылесос изобретут! А он мне лапшу на уши вешает.
— Знаешь, что, Вариар! — Рязанцев перебил старца на половине рассказа. — Меня снова гложут сомнения… Вдруг там на острове живет племя людоедов или диких амазонов? А у меня на них аллергия. Или окажется, что река не в ту сторону течет. А я на спине плавать не умею… — могу утонуть. Одним словом… Давай что-нибудь другое и попроще.
Пожилой продавец задумался. Долго что-то бурчал про себя. Затем посмотрел на скупого гостя, вздохнул и окончательно расстроился. Походил по шатру туда — обратно и полез в какой-то узел. Вытащил из него три берестяных грамоты. Выбрал самую облезлую и передал страннику… — Вот, последний вариант. — Он произнес отрешенно. — Стоит одну серебреную гривну — без торга… Либо бери, либо иди к другому!
— Ну, раз больше ничего нет, — искатель сокровищ показательно расстроился, а затем полез за пазуху и вытащил «последние» деньги оставленные на «черный день».
— Это старинное кочевое завещание, — старый пройдоха начал рассказывать о неизвестном предмете. — Тут на древнем цыганском написано… Ма… Мэ-рэ-дэ… Рисунок неразборчивый.
Дедок поднял свиток над головой и стал внимательно его рассматривать. — Ага, вот! Слухай!
Сейчас пойдешь отцедова — вон туда. Оттедова — вот сюда. Тама — вот такой вот сверток, и прямком по нему — на кручёную дорогу. Пройдешь по ней не далече десяти — пятнадцати верст от Москвы… Во поле, вокурат у елового лесочку стоит сухая береза. Отсчитай от березушки двадцать шагов в сторону восхода солнца. Дождись когда спрячется последний луч и копай до утра. На утренней зарнице произнеси заколдованное слово… Барш-марш-браж-бардих-марадж… И ты увидишь свое злато!
Рязанцев взял в руки старинный документ. Посмотрел на него. Покрутил. Подражая деду, поднял пергамент и попытался посмотреть сквозь него на солнце.
— А почему я ничего не могу прочитать? — у странника появилось устойчивое чувство, что его водят за нос. — Ничего не понятно? Где, тут про всякие… маржи-шмаржи написано?
— Прочитать пергамент может только истину знающий. Ибо это письмена древних кэлдэраров. А они, как известно, сгинули давным-давно, — дедок прошепелявил и важно поднял указательный палец к верху.
— А вдруг — там уже нет клада? — Алексей в последний раз попытался узнать что-нибудь толковое. — Времени-то прошло… сколько?
— Главное при поиске сокровищ это вера и усердие. Если они есть у тебя — тогда клад откроется. И чем больше у тебя вера — тем больше будет клад. Больше мне добавить нечего, — цыган важно произнес последние слова, после чего вышел из шатра.
Через сорок семь минут после выхода из шатра цыгана путник снова стоял на проселочной дороге. В том самом поле, где впервые появился в этом мире. За обозначенное время он успел добраться до нелюдимого переулка, открыть портал и переместиться домой. Дома пообедал, переоделся и подготовился к экспедиции. Алексей твердо решил найти ту самую приметную березу, про которую было указанно в цыганской грамоте. По крайней мере, это должно было быть «величественное», «выдающиеся» дерево, посмотрев на которое становилось понятно сразу, что именно оно является кладоуказательницей.