Хагрид всхлипнул, погладил её по голове и вернулся на свой пост к дверям. Кошка Макгонагалл тоже сидела у окна, навострив уши. Рядом с ней сидел в кресле мистер Малфой, который с раздражением спросил:
— Долго ли мне околачиваться здесь без дела?
— Имей терпение, Люциус, — спокойно сказал Дамблдор, — твоя помощь понадобится чуть позже.
Гермиона посмотрела в окно. Луна светила почти ослепительно, предупреждая о том, как мало осталось времени. Но она не могла сдержать любопытства.
— Если позволите, — сказала она, — у меня есть несколько вопросов, прежде чем мы отправимся в новое путешествие.
— Да, пожалуйста — кивнул Дамблдор, пронзительно посмотрев на неё из-под очков. — Как вы узнали, какие подсказки оставить в тёмной комнате? Я знаю это место. Здесь не было ничего, кроме кровати. А сейчас столько мебели. Я уже видела и зеркало, за которым наблюдает профессор Флитвик, и листья, которые раскладывала профессор Спраут, и Кассандру, чьи дневники я изучила с особым вниманием. Видимо, я должна увидеть ещё многое. Но как стало известно, что именно нужно принести сюда, чтобы понять, как вернуться оттуда?
— Здесь есть человек, — сказал Дамблдор, — который побывал в подобной ситуации, хоть она и не зашла настолько далеко, как ваша с мистером Малфоем. Всё, что вы видите сейчас — результат нашего общего труда.
— При всём моём уважении, профессор, — она поглядела на Спраут, — но я не пойму, чем столь ценной была ваша помощь в путешествии. Простите, и не примите за грубость.
Профессор Спраут надулась и поджала губы:
— Какая ошеломляющая искренность, мисс Грейнджер. Между прочим, ваш друг мистер Лонгботтом — вы же заметили, что его уже здесь нет? — готовит финальное блюдо для вас и вашего друга. Мы все заняты общим делом, спасаем вас, если не заметили.
Гермиона опустила глаза, но потом посмотрела на Дамблдора.
— Ситуация опасная и угрожающая, — сказал он уклончиво, — мы подумали, что дополнительные меры предосторожности не будут лишними. К тому же, в содружестве всегда проще действовать, не так ли?
Гермиона кивнула. Отложила чашку и печенье, которое так и не смогла догрызть.
— Теперь — следующий этап. С нами пойдёт профессор Флитвик.
Крошечный профессор встал и, с готовностью кивнув, подошёл к директору.
Гермиона, бросив последний вздох на Драко, у которого покраснели уголки губ, поднялась тоже.
— Идёмте, — сказала она, — я готова.
========== Часть 61 ==========
Яркая вспышка света ударила по глазам, и боль тут же разлилась по вискам и затылку. Вздохнув, Гермиона потёрла висок, открыла слезящиеся глаза и огляделась. И вскрикнула.
Они были в лесу, около того домика, где…
Она сразу увидела Милисент, хоть они находились друг от друга на довольно большом расстоянии. Она сидела на поляне, склонив голову, смотрела на свои руки, вздыхала и всхлипывала. Направив палочку на домишко, она едва слышно произнесла заклятье (Гермиона не расслышала, какое), и яркая вспышка света озарила лес.
Милисент ещё немного посидела на поляне, а потом встала и бросилась из лесу бежать. Они поспешили следом. Первой бежал Дамблдор, за ним Гермиона и Флитвик. Сзади — Барнели.
— Она наложила невидимые чары на дом, — сказал Флитвик своим тонким голоском, — видимо, хотела, чтобы он стал их со Слизерином пристанищем влюблённых.
— Или, быть может, хотела, чтобы это было лишь её уединение — предположила Гермиона. Обсуждать эту тему с деканом Рейвенкло ей было отчего-то очень неловко.
— Возможно, — согласился Флитвик, — сейчас выясним.
К счастью, Милисент сбавила темп, так что, и они замедлились. Гермиона отметила про себя, что раньше, во времена детей основателей, лес был куда гуще. Ей было неловко от того, что она очутилась в запретном месте рядом с одним из деканов, директором школы и древнейшим волшебником. Нарушать правила одной или с друзьями — ещё куда ни шло. Но нарушать правила с подачи преподавателей — ужасно.
— Я знаю, о чём вы думаете, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор, — в данном случае от нарушенных правил зависит ваша и мистера Малфоя жизни. К тому же, для чего ещё существуют правила, кроме того, чтобы их нарушать?
Гермиона вздохнула. Она не решилась спорить и вообще что-либо отвечать. Это было странное чувство. Она знала, что другого выхода нет, и всё же ей было неловко видеть чужую историю, вмешиваться в неё (хотя именно дети основателей вмешались в её историю, нагло и бесцеремонно).
Они шли достаточно долго, временами подсвечивая дорогу. Медленно, неспешно, на лес опускался вечер. Верхушки деревьев уже тонули во мгле. Вдруг Милисент остановилась, выпрямилась и стала оглядываться по сторонам. Гермиона затаилась. Дамблдор утверждал, что это невозможно, но её всё равно мучило подозрение, что она почувствовала чужое присутствие. Она была напряжена и даже затаила дыхание. Протянула вперёд палочку, подсветила узкую дорожку.
— Кто здесь?
Ответом послужило молчание, но Милисент это не убедило.
— Я знаю, что здесь кто-то есть, — сказала она, несмотря на то, что голос её дрожал, — выходи и покажись мне, коли ты не трус.
И снова тишина. Гермиона почувствовала, как дочь Гриффиндора злится. Это ужасное чувство тугим комком засело в животе. Оно было разрушительным, всепоглощающим и тягучим. Никогда ещё она не испытывала ничего подобного. Она понятия не имела, как с этим справиться.
Милисент снова пустилась бежать. Продиралась сквозь густые деревья, ломая хрупкие ветви. Её переполняла решимость. Она, кажется, была готова развалить Вселенную, если бы кто-то предложил. У её ног испуганно мелькнул заяц. Она направила на него светящуюся палочку, чтобы отогнать или зачаровать, но, к счастью, животное успело скрыться быстрее, чем она успела произнести заклинание.
Длинная человеческая тень, вышедшая ей навстречу на опушке леса, не оставляла сомнений. Гермиона узнала её сразу, и Милисент, кажется, тоже. Когда она подняла взгляд, он пылал.
— Что ты здесь делаешь, Слизерин? Следишь за мной? Вынюхиваешь?
— Вынюхиваю? — он изогнул бровь в притворном удивлении. — Ты считаешь, что мне больше нечем заняться? Отнюдь.
— Тогда почему ты ходишь за мной по пятам?
— Просто хотел сообщить тебе, выдра, — его голос был всё так же ленив и холоден, — что заклятье невидимости, которое ты наложила на тот дом, возможно, не будет иметь нужного тебе эффекта.
— Ты сомневаешься в том, что оно удачно, змеёныш? — она посмотрела на него с вызовом. — Я не подарю тебе ничего. Даже своих возможных ошибок.
— Я не сказал ни единого слова относительно того, что заклятье не успешно, — презрительно скривил губы Слизерин-младший, — но в нём есть изъян. Боюсь, он тебе не понравится.
— И каков же? — глаза Милисент по-прежнему пылали гневом.
— Я тоже могу видеть дом, — неохотно признался он, — поскольку я зачаровал его раньше. Видишь ли, мне тоже иногда необходимо время, чтобы побыть в тишине и уединении.
— Ты сделал это преднамеренно, — яростно сказала она, — правда?
— Так я тебе и сказал, — фыркнул Слизерин, — как же.
— А ты скажи! — она подбоченилась. — Хоть раз в жизни попробуй не лицемерить и сказать правду. Невозможно постоянно лгать.
Он тоже сложил на груди руки, с интересом поглядывая на неё. Так, точно решал, достойна ли она услышать правду.
— Я был правдив, выдра, — небрежно бросил он, — мне необходимо пространство для уединения время от времени, — но, знаешь ли, тебе лучше не высовывать свою мохнатую голову из школы завтра. Во время праздника кое-кто устроит очень активную охоту на таких как ты — полукровок.
— Ты о чём? — палочка тут же вонзилась ему в горло. — Объясни!