Гермиона совершенно случайно посмотрела в угол комнаты и пронзительно закричала.
— Что такое? — подпрыгнул от испуга сидящий рядом Рон.
— Там, — она показала пальцем в угол, — там Слизерин-младший. Одет как дементор.
— Там никого нет — ворчливо ответил Рон, посмотрев, — тебе показалось.
— Нет, не показалось, — упрямилась Гермиона, продолжая сверлить незваного гостя глазами, — он там.
— Да, Гермиона, — сказал вдруг Дамблдор, — я тоже его вижу.
Он взмахнул палочкой и оттуда буквально посыпался поток белых искр. Это был словно патронус, только бестелесный. Чудовище в подобии младшего Слизерина зарычало и отступило назад, а потом исчезло в бликах искр.
— Что это значит? — холодно спросил старший Малфой, пронзив её глазами. — Что именно вы видели, мисс Грейнджер?
Он всё так же держал в руках руку хрипящего Драко.
— Слизерин возвращается, потому что двуликая луна набирает обороты. Люциус, нам потребуется твоя помощь. Все навыки боевой магии, включительно с непростительными заклятьями, кроме убивающего — можешь использовать всё, скоро это понадобится. Нарцисса, говори с сыном. Постоянно. Слизерин измотал Драко, и он почти перестал бороться. Единственное, что может ему помочь — материнская любовь, потому что нет любви сильнее, — он отчего-то посмотрел на притихшую Гермиону, — я останусь здесь, понадобится моя помощь. Профессор Спраут, отведите Гарри и Рона в мой кабинет, парни, вам лучше переждать какое-то время не здесь. Вы понадобитесь нам на следующий раз. Хагрид, приготовься отбивать атаки Слизерина, он может попытаться сбежать, когда явится и обретет полную силу. Осталось недолго — распорядился Дамблдор.
— О-ох, — простонал Хагрид, — да я, да… всегда пожалуйста.
— Я схожу за Поппи, — резко сказала профессор Макгонагал, чей голос был сейчас похож на удар кнута, — мальчику может понадобиться её вмешательство.
Она вышла.
У Гермионы было миллион вопросов. К примеру, почему профессор Макгонагалл больше не кошка, что за существ она отгоняла, сторожа на окне, почему сын Слизерина выглядел как дементор, что будет с Драко, когда Снейкиус явится, сколько у них осталось времени, и как долго ещё бесполезно бродить в прошлом гриффиндорской дочери. Но Дамблдор не дал ей спросить.
— Северус? — он посмотрел на Снейпа, что всё это время сидел в кресле в дальнем углу, точно готическая статуя.
Снейп встал, подошёл к постели.
На ватных ногах Гермиона тоже поднялась и сделала шаг вперёд:
— Возьмите меня под руку, мисс Грейнджер — холодно дал указание он.
— А мистер Барнели? — встревоженно спросила она. — Разве не пойдёт с нами?
— Мне нужно отдохнуть, — уклончиво ответил старик, — впереди решающий бой. Идите с профессором Снейпом, юная леди. Его сил хватит, чтобы вам помочь. Мне даже жаль, что придётся пропустить союз таких гениальных умов.
Гермиона посмотрела на Снейпа. Тот был, как всегда, нерушим, точно дремлющая скала. Вместо лица — каменная маска. Потом она поглядела на Барнели, заметив, что тот улыбается. У неё почему-то возникло чувство, что он ей лжёт. Но выяснять не было времени — заглядывающая в окно полная луна резала глаза. Дамблдор одобряюще улыбнулся на прощание.
Снейп крепче сжал её руку своими ледяными пальцами и они исчезли.
========== Часть 62 ==========
Глаза не слепит, уши не болят, но голова в оковах, точно чумная. Каждый переход сюда, каждое вмешательство в чужую историю, даётся ей всё с большим трудом. Мутит и не отпускает. Превозмогая тошноту, Гермиона оглядывается по сторонам — с особой опаской, потому что Снейп рядом, дышит в спину, пронзает острым взглядом. Словно коршун.
Кабинет зельеварения. Он почти не изменился. На столе гора склянок, самых разных, разного размера, высоты и толщины. На полках — растения, причудливые, не виденные ею раньше, и знакомые, которые часто использовала на уроках у Снейпа.
Гермиона прищурилась, и, присмотревшись, с удовольствием заметила и корень репы, и сушеный баклажан, и шерсть мыши. Странно, что даже такие вещи сейчас способны принести ей радость. Но именно так она ощущает себя собой, настоящей.
Мысль о том, что технологии и рецепты за много лет не так уж сильно изменились, и Милисент, сидящая внутри, комом застрявшая в горле, узнаёт их тоже, быстро отогнана на задворки сознания, и там похоронена.
Она неспеша ходила по классу, рассматривая всё вокруг. Пока ничего важного не происходило, Милисент нет, и нигде не было видно. Только один парнишка, высокий, худой, с крючковатым носом и тёмными волосами, обрамляющими бледное лицо, стоял за столом, склонившись над корнем сельдерея, и кусал губы, будто пытался что-то решить.
Гермиона присмотрелась, задержав дыхание. Она знала этого парня. Отчего-то он ей очень знаком. Он поднял голову. Её пронзил взгляд чёрных глаз. Они, точно два мрачных пятна, выделяются на лице. Он был бы очень хорош, если бы не был столь неряшлив.
Гермиона узнала, потому что не узнать эти глаза и этот всепоглощающий взгляд, словно высасывающий душу, невозможно. Осторожно, она повернула голову к Снейпу. Тот стоял у дверей, как и прежде, едва они здесь очутились, заведя за спину руки, непоколебимый, точно скала. У Гермионы отчего-то разом перехватило дух. Дыхание кружилось у рта, но выхода не находило.
Она ещё никогда не видела Снейпа юным. Знала, как выглядел Дамблдор, видела пару его колдографий. Однажды заметила на фото скромно улыбающуюся женщину средних лет, в которых узнала Макгонагалл. Но Снейп — с ним всё обстояло иначе. Мрачный, холодный, он был таким тяжеловесом, что сложно было, глядя на него, поверить, что когда-то он был другим. А его ум так вообще заставлял сомневаться в том, что и он однажды был школьником, который только постигал азы сложной науки, а не изначально родился таким.
Снейп, впрочем, был отрешён, точно происходящее здесь не его вовсе касалось. Он лишь потрогал дверную ручку, и Гермиона, как не пыталась, не смогла отделаться от мысли, что будет заперта здесь навечно, если рискнёт кому-то что-то из происходящего сейчас рассказать.
Тяжёлая дверь со скрипом открывалась и, словно лёгкая бабочка, порхающая под солнцем, вошла девушка в гриффиндорском шарфике. Рыжая, летящая, со смешными веснушками на лице, и тёплой улыбкой. Но причина, по которой Гермиона её тут же узнала, была в другом. Глаза. Она знает их. Видит их каждый день. Это — глаза Гарри.
Лили. Мама Гарри.
— Сев! — позвала она, неловко переминаясь с ноги на ногу, точно собиралась признаться в чём-то страшном. Её руки были заложены за спину, точно как у Снейпа сейчас.
Снейп оторвался от своей работы и вытер грязной ладонью упавшие на глаза волосы. Посмотрел на нарушительницу своего спокойствия:
— Уже вернулась из библиотеки?
— Как видишь, да.
— И что же ты там нашла?
Лили вздохнула, тотчас же понурив голову, словно грустный ангел.
— Ясно — кивнул Снейп, скривив губы, отчего вмиг стал предельно мрачен.
— Я обыскала всю библиотеку. Дважды побывала в Запретной секции. Пришлось одолжить плащ-невидимку.
— Плащ-невидимку? — Снейп насторожено посмотрел на неё. — Где ты его достала?
— Ремус дал. Поттер ходит в нём. Но это секрет. Сев, я умоляю тебя, молчи, пожалуйста. Не говори, что ты знаешь. Я пообещала Ремусу, что это сохранится в тайне между нами.
— Не говорить никому, что Поттер мается по школе в плаще-невидимке? — оскалился Снейп. — Не знаю, не знаю.
— Я умоляю тебя, Северус — тихо сказала Лили, акцентируя на втором слове. — Если тебе дорога наша дружба, ты должен молчать. Тем более, я сделала это ради нас.
Но в глазах её был упрёк. Он читался так явственно, что смотревший на неё Снейп из прошлого отвёл глаза.
Она подошла к нему и с стала смотреть, как он пишет что-то в учебнике. Недовольно скривилась, и Гермиона, которая не могла простить такого издевательства над книгой, тоже.