— Гермиона, — мягко возразил Гарри, — профессор Макгонагалл говорит, что ты всё ещё имеешь право не сдавать экзамены, учитывая то, что случилось.
— Нет! — горячо возразила она. — Ни за что! Я сдам!
— Только ты можешь отказаться от такой возможности, — ворчливо заметил Рон, переворачивая страницу книги, — кто бы нас с Гарри от экзаменов освободил.
Она поводила глазами по комнате снова. Последние события, которые могла вспомнить, возвращались к ней, наполняя воспоминаниями голову.
— Что произошло, — спросила она непривычно робко, — пока я спала?
— Что последнее ты помнишь? — уточнил Гарри.
— Как мать Драко рассказывала, что он родился слабым — добыла из себя воспоминание Гермиона. Это было не так уж просто, и сразу же разболелась голова. Она снова легла на подушки.
— Если кратко, — вздохнул Гарри, — то Милисент и Снейкиус выпили зелье, ушли, и Флитвик запечатал их в зеркале. Его обещали уничтожить, вынести за пределы школы. Барнели провёл ритуал, вы с Малфоем вернулись, и ты уснула.
Драко. Она только теперь поняла, что не знает, где он, что с ним, и чем закончилась его противостояние с младшим Слизерином.
— А… — начала она, запинаясь.
— Малфоя увезли родители, — пояснил Рон, — в фамильной карете. Она стоит дороже, чем всё наше имущество. Он был в паршивом состоянии, но, вроде, соображал, кто он есть.
— Он сказал, — Гарри неловко запнулся, — что пришлёт тебе сову.
Гермиона кивнула. В сердце словно разлилось что-то тёплое, но она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы пытаться анализировать.
— А учителя, Дамблдор, — с беспокойством спросила она, — с ними всё в порядке?
— Да, всё нормально, — ответил Гарри, — но Барнели умер. Как и говорил, помнишь? Он ушёл вслед за детьми основателей, но не сквозь зеркало. Он лишился сил, когда провёл обряд. Мы не видели, как он это делал, но слышали много заклинаний на каком-то непонятном языке. Он произнёс и на змеином, но только одно слово — «Уходи». Когда мы вошли, он был уже мёртв. Его тело лежало на полу, а в окне мы видели как будто его призрак, который отдаляется в сторону теплиц. Дамблдор говорит, что теперь он будет хранителем Хогвартса, он сам так решил. Это была его последняя воля.
Умер. Гермиона понимала, что смерть — это освобождение, когда живёшь бесконечно долго, да ещё и будучи отшельником, но легче ей от этой мысли не стало. Наоборот, она тут же вспомнила тёплую улыбку старого волшебника, и к глазам подступили слёзы.
— Гермиона, — оживившись, воскликнул Рон, — он оставил мне свой замок! Я — владелец замка в Шотландии, обалдеть! А ещё отдал кольцо. Дамблдор сказал, что он ему сказал, что, если это кольцо продать, то я заработаю тысячи галеонов. Дамблдор сказал, это потому, что он тоже выходец из бедной семьи. И хотел мне помочь. И эта книга ещё, я постоянно её читаю, здесь столько всего! Если бы нас такому в школе учили — цены бы им не было!
Рон, похоже, был в абсолютном восторге.
— Да уж, — улыбнулся Гарри, — ты с этой книгой совсем не расстаёшься. Похоже, теперь ты — самая главная заучка школы. Видишь, Герм, ты проспала, что он отобрал у тебя титул.
Гарри мило улыбался своей обычной тёплой улыбкой. Гермиона улыбнулась в ответ.
— Мы можем поехать на каникулы в замок, — восторженно продолжил Рон, — только представьте, будем втроём путешествовать по всей Шотландии, обалдеть! Гарри, ты можешь хотя бы до дня рождения побыть с нами, а потом уже ехать к своему Забини.
— Сомневаюсь, что я встречу день рождения вместе с ним, — сказал Гарри, — в день моего совершеннолетия защитные чары падут, и Волдеморт может легко меня найти. Я не могу подвергать опасности жизни людей. Тем более, Волдеморт уже убил отца Блейза. В Шотландии ему будет сложнее меня найти, потому что там действуют совсем другие чары, у него там намного меньше сторонников, а, кроме того, со мной рядом будете вы. Пусть попробует одолеть нас, когда мы вместе. А он один. Раньше у него это не получалось.
— И что ты будешь делать, Гарри? — поинтересовалась Гермиона.
— До дня рождения побуду у Блейза, познакомлюсь с его семьёй. Его мама вчера прислала мне сову. Написала, что ждёт меня в гости и рада, что сыну, наконец, кто-то по-настоящему понравился. А потом приеду к вам.
— А нас, значит, можно подвергать опасности? — скорее, для порядка, чем по-настоящему, возмутился Рон.
— Конечно, мы же не твой любимый слизеринский шоколадный мальчик.
— Я думал, — улыбнулся Гарри, — тебе нравится подвергать себя опасности. Или, по крайней мере, ты привык к этому. Разве не ты ещё позавчера кричал, что с книгой, которую тебе подарил Барнели, у Волдеморта есть шансы разве что чихнуть, но не победить меня?
— Да знаю я, знаю, — буркнул Рон, — не читай мне нотаций.
Гермиона внезапно потянулась и порывисто обняла Гарри и Рона по очереди. Рон тоже неуклюже прижал её к себе, отчего-то раскрасневшись, когда она поцеловала его в щёку.
— Ох, мальчики! — выдохнула она. — Я вас так люблю!
— Лаванде бы это не понравилось — сказал Гарри.
— Что? — с недоумением посмотрела на него Гермиона.
— Я встречаюсь с Лавандой Браун, знаешь — неловко поёрзав в кресле, выдавил из себя Рон. — Она… хорошо целуется, и весёлая, ну и всё такое…
— Когда вы начали встречаться?
— Два месяца назад.
Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри.
— Я сам только на прошлой неделе узнал, — сказал он, — и то потому, что застукал их целующимися в проходе у портрета Полной дамы.
— И давно у тебя проснулась любовь к Лаванде? — скептически усмехнулась Гермиона.
— Ну, — запнулся Рон, — э-э, знаешь… ты с Малфоем, Гарри с Забини, один я неприкаянный какой-то хожу. Чем я хуже?
— Ладно-ладно, — вздохнула Гермиона, — не начинай. Всё в порядке.
— Не совсем, — заупрямился Гарри, — я тебе уже сто раз за эту неделю говорил, что встречаться нужно тогда, когда человек нравится, а не просто так, потому что это делают все.
— Слушай, с каких это пор ты стал экспертом в любовных вопросах? — вспылил Рон, заводясь. — У тебя забыл спросить, что мне делать. Может, ты меня ещё и целоваться учить станешь?
— А должен?
— Не знаю, — раздраженно пробурчал Рон, — это же ты только и делал последние два дня, что сосался с Забини. И даже не скрывался! Он на тебя, между прочим, плохо влияет.
— Ты предвзято к нему относишься! — тоже вскипев, закричал Гарри.
— Ну хватит, прошу, — выдохнула Гермиона, — я не хочу, чтобы вы ссорились. Но, Рон, Гарри прав. Нет смысла водиться с человеком, который тебе хотя бы не симпатичен.
— О, ещё одна, — Рон побагровел, — теперь давай, расскажи мне о том, как строить отношения. У тебя вообще богатый опыт — Крам, теперь Малфой. Любишь плохих парней, да?
Гермиона ничего не ответила, но покраснела.
— Вечер уже, — сказал Гарри, которому явно надоели споры с Роном, — скоро ужин. Идёмте.
Гермиона сползла с постели, внимательно оглядев помятую одежду (она уснула в тех же вещах, в которых была во время обряда).
— Идите, а я пока переоденусь. Или подождите меня.
Парни вышли. Рон даже шагая к двери, листал книгу, от чего едва не набил нос. Гермиона с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться, глядя, как он ругает стены, которые мешают ходить.
Они её ждали за стеной. Выйдя, Гермиона улыбнулась, и они пошли в столовую, держась за руки. По дороге на ужин то и дело встречали учеников, которые косились на всех троих, переговаривались и смеялись. А ещё о чём-то шептались по углам.
— И какие невероятные слухи в этот раз ходят о нас? — понимая, что ужасно по всему этому соскучилась, спросила друзей Гермиона.
— Ну, тебя настигло древнее проклятье, и ты едва не превратилась то ли в мальчишку, то ли в крестраж, то ли в гиппопотама, — пояснил Рон, — знаменитый Гарри Поттер не интересуется девочками и встречается со слизеринцем, а я — владелец замка и наследник древнего рода.