- Картин понавесил, ирод! - мысленно отзывалась худенькая подруга. Одетая в соболью шубку, соболью шапочку, она гордо вздернула свой небольшой носик. Заморгала длинными ресницами. - Народу понагнал - тьма - тьмуща. Лучше бы прилавок поставил небольшой, как у всех. Да стоял за ним и ждал меня с нетерпением. Когда, я... то есть, мы с Полиной подойдем. Ну, и где же ты, где?
- Похоже, гости уже определились, - купец весело поднял голову. Радостно потер ладони. Потихоньку, с удовольствием про себя крякнул. - К этой картине они подошли уже в третий раз. Посмотрели на цену. Начали её обсуждать. В глазах и выражении их лиц появилась заинтересованность. Покупатели созрели. Необходимо подойти и обозначить себя как радушного хозяина, готового договариваться. Главное помнить о том, что про цену на товар и скидки (Слово то, какое поганое, тьфу, прости Господи.) необходимо говорить в самом конце разговора. - Коробейников принял решение, решительно поднялся с кривоногого креслица, как раз недавно введенного в моду Людовиком XIV и не спеша, словно подкрадываясь, двинулся в сторону покупательниц.
- Святые угодники! Богородице - диво! Вот, скажи, Матрена? - мамка Полины обратилась к собеседнице. - Чаго им далась эта намалёванная лабуда? Пошто, они к ней присохли? Им, что больше глазеть не на, чё? Небось срам один, да и только!
- Как я, тебя понимаю, - продолжила разговор воспитательница Насти. Она не придала значения возмущению соратницы в отношении картины. В голове у неё было другое. И на это другое она хотела пожаловаться. - У нашей Насти, тоже не все дома. Кровь молодая играет. Что гложет её, не понять? Вроде тоненькая, худенькая, стебелёк на луковице. Душа держится на одних косточках. Но ежели упрется, то всё! - Глазища свои огромные выкатит, губы сожмет и такие выкрутасы выбрасывает. Что аж но страшно становиться. То сохнет не понятно по кому, то белугой ревёт ночь напролет. А бывает ещё хлестче - в бега собирается или в монастырь.
- Твоя хоть спокойная, да тихая, - парировала Агафья. - А наша-то глупая - неразумная, да ещё здорова, как медведь! Рука, сильная, тяжелая, кость крепкая. Она у батюшки любимица, балует он её вниманием и подарками. Вот, она и делает, что хочет! Как нападет на неё грусть - тоска лютая, так начинает буянить. Вещи по всей комнате коромыслом летают, посуду бьёт, из комнаты выходить не желает. А намедни так её прихватило, что сенных девок за волосы оттаскала. И главное! То ей нравиться один ухажер, то другой, то третий. Бедную Аксинью - служанку уже до смерти загоняла по дворам женихов. Узнай там... сям про того... другого.
Девчонки закончив вздыхать над картиной, внимательно осмотрели присутствующих, и не увидев того кого искали, снова поменяли свое месторасположение. Теперь их привлекла оригинальная резная мебель. Они восхищенно осматривали предметы, потихоньку перемещаясь вокруг них кругами.
- О! Какой интересный молодец! - Полина украдкой бросила взгляд на стоявшего недалеко крупного парня в горлатной шапке, шубе, подбитой куницей и соболями. На боку у молодца висела кривая сабля в кованых, украшенных самоцветными камнями ножнах. Незнакомец был сложен на славу, от его широчайших плеч, высокой груди и всего его склада так и веяло богатырской, несокрушимой силой. Нос у него был с горбинкой, глаза карие. Красавец был чернобровый, с кудрявой смоляной бородой стелющейся по широченной груди веником....
- М-м-м, - застонала Полина и сжала руки в порыве чувств. - Ой! Ой! Глаза-то, глаза какие! Так и ест! Как он на меня посмотрел! О, ещё раз посмотрел! А он с охранниками? А это ещё, что за оглобля с ним? А, наверно сестра? Так, красавчик... смотри на меня! На ме-ня! - Она непроизвольно прищурила свои зеленыеЮ на выкате глаза и начала завороженно гипнотизировать красавца. - Интересно, кто таков? Так, куда пошел? Куд... куда все двинулись? О-о-о, остановились у очередной картины. Чичас мы тоже к ней подойдем.
- И где он? - мысли кудрявой подруги Полины текли по-прежнему в заданном направлении. Она поправила выпавший локон из под платка. Разочарованно шмыгнула носом. В очередной раз оглядела демонстрационный зал. Присмотрелась к изысканному столику на гнутых ножках, мысленно произнесла. - Спрятался что ли? Мы тут ужо несколько кругов сделали. Всё разглядели! Вон, добры люди ужо пялятся начали в нашу сторону! А синеглазика нет! Мог бы и выйти. Улыбнуться. Поговорить со мной... с нами. - Красавица поправила себя в очередной раз.
- Вам, хоть известно, по кому страдает ваша Полиночка! - Марфа вновь возобновила разговор. - А у нас это тайна за семью печатями. Слова с неё не вытянешь клещами. Я уже не знаю, что делать? То она страдает по случайному прохожему на улице, то в церкви ревёт не понятно из-за кого. А тут ещё как то учудила, прости господи душу невинную, в дохтура иноземного влюбилась, тьфу срамота. А сейчас кто у неё на очереди... я уже даже и ладу не дам.
- Ну и, что нам дало это знание. - Марфа уперлась и не захотела отдавать инициативу самой несчастной из всех воспитательниц в стольном граде. - От того, что мы знаем по кому кручиниться наша Полинка нам легче от этого не стало. И страдания наши не уменьшились. Вона, почитай, два месяца назад Алексашка Кузьмин засылал сватов. Всё у него есть: и богатство, и род знатен и борода как у козла. Ан нет. Взбрело ей в голову, что люб ей старший сын Терёхиных. Прогнали сватов Кузьмина. Стали ждать гостей от Терёхиных. Или от бояр Морозовых. Они тоже желают с нами породниться. Так только пока ждем, ей уже какой-то красавец купец приглянулся. Молодой, статный. Скорбит о нём. Говеет. Уперлась и не хочет думать о других. Уже и Пелагея Яковлевна с ней говорила и отец. А она всё ревёт до смерти и ни в какую. Так, что вот такие у нас горелые пироги!
- Сударыни, - к девушкам подошел бородатый купец. - Многие лета вам здравствовать! - Коробейников, взял паузу, как учил его Рязанцев. После чего улыбнулся и с достоинством произнес. - Я, Прохор Коробейников - хозяин этой лавки! Я вижу, что вы заинтересовались нашими товарами. Если, у вас при покупке возникнут вопросы, я с радостью на них отвечу.
- У меня! - Полина резко ответила купцу. - Хотим, чтобы на вопросы отвечал ваш компаньон.
- Тот, что... синеглазый, молодой, - Настена добавила, робко выглянув из-за спины подруги. Ёе темные глаза загорелись, румянец вспыхнул и побежал по всему лицу.
- Красавицы - боярышни, - Прохор склонил голову в извинениях. Еще раз, обласкав дорогих покупательниц улыбкой и взглядом, он продолжил. - К сожалению, это невозможно. Он сейчас очень далеко. Мой партнёр отправился за новым товаром. Скорее всего, вернётся в Москву через два-три, может быть четыре месяца. Но вы не расстраивайтесь. Я с радостью отвечу на все ваши вопросы.
- Ну-у-у, - протянула Полина. Она подняла голову и увидела, что молодец заинтересовавший её, выходит из лавки. - Тогда мы пойдем отсель. Вот возвернется, так сразу и зайдём в гости.
- Да, только так, - Настя поддержала подругу. Пойдем, пожалуй. - Девушки быстро повернулись и вышли из лавки.
- Странно, - подумал Прохор, глядя вслед несостоявшимся покупателям. - Это уже третий похожий случай за последние два дня. Наверное, надо об этом сказать Ляксею. - Он медленно поднял руку и задумчиво погладил подбородок. - Или не надо...?
Глава 5.
Солнечным январским утром по тенистой аллее цветущего сада, обрамленной подстриженными газонами, обсаженной благоухающими апельсиновыми деревьями не торопясь прогуливалась парочка гостей. Высокий, дородный мужчина в строгом английском костюме, сшитым по последней моде того времени, в пышном, тщательно завитом черном парике шел рядом, с миниатюрной женщиной двадцати-двадцати трех лет. На ней было ярко-зеленое атласное платье, расшитое серебренными и золотыми нитями. Широкие свисающие рукава были приподняты выше локтя, оставляя свободными прекрасные, белые руки. Шею очаровательницы прикрывали кружевные рюши. Каштановые волосы, завитые и слегка припудренные, очаровательно обрамляли её лицо. На голове у соблазнительницы была маленькая шапочка того же цвета, что и платье.