- Павел Александрович, вы не спите? - серебристый воин потихоньку вошел в каюту и негромко обратился к дремлющему Пехоте.
- Заснешь, тут с тобой! Шумишь, как боров в хлеву, - Пашка недовольно заворчал, подымаясь с постели. - Давай, голубь сребристый, рассказывай, что там с твоим знакомым? Или ты думаешь, я не понял кому кричал этот горластый невольник?
- Товарищ мой давний, Васька Сокол. С детства с ним вместе. Даже в полон в одно время попали. Они, всей ватажкой просят у меня помощи. Побег ночью готовят. Силушки грит терпеть нету. Измучились все.
- А, что подождать немного нельзя? Вот, вернется Алексей из Порт-Ройала. Быстро соберем ребят в Таганово. И всех тут поставим на уши.
- Нет, сказывают, завтра с раннего утра, семерых смертью пытать будут. Нож потаенный нашли у одного. Так, что сегодня ночью спасать надо.
- Интересно, девки пляшут! - Пашка выдохнул удивлённо. - Вот так новость! И главное Алексей ушёл, вернется только к утру! То есть если, что случиться, например какая-нибудь заварушка, то подмоги не будет. Да, и отступать некуда. - Он с сожалением посмотрел на стену, на которой за Рязанцевым закрылся межвременной портал.
- И опять! - Недовольно пробурчал человек "самой мирной профессии на Земле". - Я толком не вооружен. - Пехота заскрипел зубами. - Говорил же себе, надо взять оружия больше. - Он решительно потянулся за своими вещами. А это, что? - Крохи... Так, с гулькин нос. - Расстроенный мальчонка открыл мешок и сосредоточенно начал в нём копаться. - С такой малостью - только на жучков да бабочек охотиться.
- Ладно, докладывай, что тебе удалось узнать? - десантник перестал недовольно бурчать себе под нос. Вытащил из мешка какой-то сверток и стал его разматывать.
- На галере девяносто человек охраны. У всех есть и холодное и огнестрельное оружие. Есть луки. Янычары, опытные войны. Мясники. Звери в образе человека. Смерть рабов для них это благо. Пощады не будет! Если, что! - Вырежут всех до одного!
- Ясно, - Пехота недовольно протянул "с кислой миной" на лице. - С нашей стороны, дела как обстоят?
- Почти двести рабов. Большая часть русячи. Три десятка христиан. Из всех невольников, знающих ратное дело - наберется человек шестьдесят. Еще человек двадцать боле менее держали оружие в руках. Остальные простые крестьяне. Но если, что - готовы драться насмерть. Такая жизнь всем уже опостылела.
- Не густо! - произнес Пашка, прикусив губу. - С голыми руками да на пулеметы. Если, только массой задавить. Одним словом порубят нас как капусту. Даже вспотеть не успеют.
- Как бы ни так! - Решительно произнес Силантий. Его глаза заблестели от азарта. - Под лавками гребцов спрятано несколько лопат, пять топоров, три сабли и камни. Много камней. Если быстро открыть засовы, снять оковы и освободить пленников. То можно ещё драться цепями.
- Конечно! - Пехота понимающе развел руки и покачал головой. - Цепями! Да ещё против ружей и луков. Какой же я глупец, что не учел этот сильный, решающий фактор со стороны наших рабов. Теперь победа будет за нами, точно. Янычары глазом моргнуть не успеют, всех закидаем камнями.
- Ну, допустим, - Пашка перестал зубоскалить и начал рассуждать здраво. Он достал второй сверток и как первый начал его разворачивать. - На нашей стороне есть фактор внезапности, плюсом ещё ты - опытный рубаха - парень. Дополнительным бонусом к схватке выступят ветераны в отставке - майор Пехота и его боевой товарищ "Маузер". - Десантник похлопал рукой пистолет "Гюрза", который был спрятан у него в кобуре, под одеждой. - Даже более того! Нам помогут его немецкие сестры, полные обоймы патронов. - Бравый вояка достал из вещевого мешка и переложил в карманы четыре дополнительных обоймы к пистолету - по восемнадцать патронов каждая.
- По крайней мере... - Пехота умиротворенно сел на кровать и на несколько мгновений задумался. - Ничья, не меньше... - Он с громким щелчком вогнал обойму в паз и чуть отстранил оружие, любуясь проделанной работой и непонятной для непосвященных мрачной красотой смертоносного механизма. - Но, с небольшим перевесом в нашу сторону. Если, конечно ещё повезёт!
- Ладно, - боевой ветеран решительно встал с кровати. - Посидели, порассуждали на дорожку и будет. - Силантий, слушай внимательно! - Майор начал отдавать боевые приказы. - Разделимся на две группы. "По-тихому" снимаешь охрану, берешь каюту ключника и начинаешь освобождать невольников. Также не тебе руководство всёми колющими и режущими поединками. На мне стрелки и лучники. Да, и ещё... Нам надо Али-пашу потрясти. Мне его морда не понравилась сразу. Постарайся оставить его живым. Разговор у меня к нему будет серьезный.
- Хорошо командир, - согласился ратник. - Я всё понял.
- И главное, снимая оковы и освобождаясь от цепей, старайтесь как можно дольше не шуметь и не привлекать внимания. - Рыжий бес хитро прищурил глаза. - Есть у меня одна задумка. - Он нежно погладил неизвестные бойцу вещички появившиеся из свертков. - Не стоит шум поднимать раньше времени - спят ведь люди добрым, спокойным сном... Операцию начинаем с моей команды, после сильного взрыва.
- Так, вроде всё! Пошли... потихоньку... - Пехота тенью выскользнул из каюты.
Каюта Али-паши было обширной, устланная богатыми коврами, с уставленными по бокам низенькими турецкими диванами. Темные стены, с резными карнизами из черного дуба, были увешаны различным оружием. Убранство помещения покоряло гостей галеры восточной роскошью - серебром, золотом и бирюзою, блестящими кубками из золота и дорогостоящей посудою.
Паша сидел на низеньком диване, поджавши калачиком ноги, и машинально тянул синий дымок из длинного чубука, поглядывая на потемневшее море с полным бессмыслием человека, которому прискучили всякие наслаждения жизни. В затуманенном выражении его стоячих, немигающих, осоловевших от гашиша глаз отслеживалось философское состояние души - все изведано, все надоело...
Темная серая ночь, словно покрывалом, плотно охватила галеру. Кругом, полная сладкой неги, господствовала необыкновенная тишина, и только волны моря, словно живые, мерно плескались и тихонько стучали о борт судна. Легкий ветерок, казавшийся скорее нежным дыханием моря, нежели ветром, едва ощущался.
Серебреный воин, бесшумно ступая босыми ногами по палубе, тенью подкрался к вахтенному со спины. Схватил его за волосы, мгновенно запрокинув голову, перерезал горло. Турок не успел пикнуть, как густая струя крови ударила из раны, заливая доски. Потрошитель тихо опустил мертвеца на палубу и двинулся дальше. Через минуту похожая участь постигла второго задремавшего на носу часового...
На корабле царила мертвая тишина, нарушаемая только плеском волн и едва уловимыми шагами босых ног.
Али-паша в очередной раз блаженно глотнул дым гашиша. Глаза его заблестели, зрачки расширились - организм капитана получил очередную порцию наркотика. Перед полусонными, затуманенными глазами хозяина судна открывалась дивная картина. Перед ним лежала прекраснейшая из невольниц. Никогда он ещё в жизни не видел такой красоты и такого милого, доброго лица с выражением ангельской чистоты и непорочности. Бледные щеки богини грёз начинали розоветь и казались настоящими лепестками розы. Белокурые золотистые волосы обрамляли, точно драгоценной рамой, её личико с красными, как коралл, губами, с темными бровями и длинными ресницами, точно бросавшими тень на ее щеки. Аппетитные губы её были полуоткрыты, и за ними виднелся ряд молочно-белых зубов. Первоначально испуганное выражение лица исчезло, и, теперь, её ангельский ротик и эти ровные, мелкие зубы придавали что-то трогательно-детское её личику. Молодая, упругая грудь девушки, слегка обрисовывавшаяся под складками красного платья, ровно и безмятежно дышала.