Серебристый воин, держа в руках по сабле, необыкновенно быстро рубился, двигался, делал неожиданные телодвижения, обманывающие противника. Бывшие рабы, заражаясь его энергией, все сильнее теснили янычар.
Молодая луна, совсем выбравшись из-за туч, обливала бледным светом эти полуголые, обмотанные рваными тряпками тела, эти косматые, нечесаные, но теперь высоко поднятые головы, эти худые, загорелые, изможденные, но теперь трепетавшие счастьем и энергией лица.
- Вперед, братцы! Круши нехристей!- не прекращались крики, вымещая в яростных ударах всю злость за каторжную работу на чужой, постылой галере.
- "Алла!", - эхом отвечали турки.
- Смерть поганым! - яростные вопли тонули в звуках боя.
С ноющим звоном сталь билась о сталь, тяжко и гулко сыпались удары друг об друга. Люди уже не орали, а рычали по-звериному. Свирепые удары клинков высекали снопы искр, как на точильном камне. А когда не хватало стали, в ход шли испачканные кровью безжалостные кулаки, сокрушающие челюсти и зубы. Вот русский меч, мелькнув словно молния, ударил начальника стражи прямо в лицо, прорубив чуть ниже глаз "второй рот". Изуродованная голова мотнулась назад, выпуская веер кровавых брызг. Серебристый воин, как ни в чем не бывало вырвал из раны врага дымящийся от крови клинок и резко махнув им вперед, продолжил кровавую сечу. С дола клинка сорвалась струйка крови и ударила в искаженное злобой лицо очередного противника. Тот не смутившись, и не заметив гибели товарища, хищно оскалил зубы и продолжил бешено наседать на воина. Другой, обливаясь кровью, внезапно согнулся, закрывая руками место, куда вонзился клинок. Он захрипел, словно силясь что-то сказать, но изо рта его вырывались лишь кровавые пузыри. Несчастный дернулся в последней попытке подняться и рухнул в беспамятстве, из которого ему не суждено было вернуться.
В другой стороне, у борта корабля один из янычар увернулся от летящей цепи, резко крутанулся, присел и сбоку вниз рубанул по ноге невольника. Чуть слышно чавкнуло и нога раба отлетела в сторону. Кровь несчастного фонтаном брызнула по палубе. Каторжник, безумно крича, стал кататься по доскам, стискивать руками кровоточащий обрубок.
Недалеко от паши, ещё один воин аллаха умело попал мечом в грязную, открытую, с огромным кадыком шею неверного. Голова проклятого гяура не слетела с плеч, а надломилась, как чертополох, подкошенный кнутом пастуха, и свесилась на остатках сухожилий, с удивлением осматривая поле боя.
Краем глаза турок заметил широкое лезвие топора, взметнувшееся над головой сражавшегося недалеко от него воина. Он ловко увернулся от сверкающей стали и вонзил свою саблю в тело неверного. Однако тут же оружие другого, в мгновение ока вспороло стражнику живот. С воплем и вывалившимися внутренностями он пополз по палубе, оставляя бордово-красный маслянистый след.
Страшная смерть настигла потурнака. Его лицо раздробили обломком весла. Надзиратель заорал сумасшедшим голосом, задергался, выпучил глаза, и рухнул на пол, держась руками за голову. Он просто не успел отклониться. Тут же несчастного буквально забили, закидали камнями, а затем растоптали ногами.
От происходящего на палубе седому турку внезапно сделалось плохо. Резкий спазм повалил его на пол и стал опорожнять живот. Придя немного в себя, он выпрямился. Напрягая последние силы, встал, поднял саблю. Ноги вдруг заскользили по красным и липким от крови доскам. Лицо седого турка сделалось страшным от гнева и ненависти. Глаза его бешено засверкали, бледные губы беззвучно стали шевелиться в проклятиях в адрес неверных собак.
- Смерть урус-шайтанам! - закричал он и грозно двинулся в сторону побоища, переступая через жутко распластанное тело на палубе.
Владелец галеры слишком понадеялся на себя и свою злость. Тяжелый, умело раскрученный конец ржавой цепи с крупными кованными звеньями уже через минуту догнал его голову сзади, разорвал её как орех. Кровь фонтаном брызнула из образовавшейся раны... Мир померк в сознании Али-паши.
- Я не понял, а где все? - произнес молодой человек, появляясь из временного портала внутри каюты для дорогих гостей. - Я им тут подарок приготовил. Сюрприз хотел сделать. А их нет.
Путешественник во времени вышел на окровавленную палубу и внимательно всё осмотрел. - Что, тут происходит?
- Погоня, Алексей, - Пехота подошел к Рязанцеву неизвестно откуда. - Классика! Нас догоняют - мы убегаем. - Пашка процитировав слова из известного фильма, весело тряхнул огненной шевелюрой. - Всего-то три военных галеры. - С коротким смешком он мотнул головой в сторону кормы. - Вон, видишь, небольшие лодки позади. Часа два уже как появились. Хорошо идут. Ещё часа через два, догонят. А мы тут с Силантием соображаем, что с ними делать? Карты раскинули, на пальцах решили погадать... Кстати, народу там немного - человек восемьсот. Может быть чуть более. Пушек, стволов шестьдесят-восемьдесят. Все здоровые, чугунные... - Начал коротко докладывать бравый майор. - А что нам делать? Тебя нет. Оружия нормального тоже нет. Нас осталось, человек шестьдесят от силы. Решили убегать, пока силы есть. - Рыжий подросток по старой привычке, приобретенной ещё в прошлой жизни, смачно шмыгнул носом. - А так всё хорошо. Но!!! - Он кивнул в сторону рабов очумело работающих веслами. - Хочется свободы и волюшки для наших гребцов. - Десантник спародировал местное наречие вместе со старорусским произношением. - А злые вороги, жития не дают! Полонили русячей, поганые.
- Ну, и что предлагаешь? - удивленно спросил Рязанцев. Он прищурив глаза, рассматривал приближающиеся военные корабли...
Прекрасный, сияющий день зарождался на востоке. Не более ширины ладони оставалось солнцу, чтобы полностью взойти из-за горизонта и засиять на небосводе Черного моря. Широко, спокойно, равномерно вздымались волны, от гребней которых, словно огненные стрелы, отражались лучи утреннего светила. Издали, беглецам казалось, что три корабля медленно выплывали из гигантского, пылающего червонным золотом шара. Вскоре верхушки корабельных мачт отпустят багряный диск и он поплывёт в свободное плаванье по небу. Неповторимое зрелище! Носовые фигуры галер отливали огнем, весла слаженно двигали корабли. Постепенно размеры кораблей преследователей становились всё больше и больше. Скорость судов, усилиями гребущих, безжалостно подхлестываемых надсмотрщиками, увеличивалась.
На кормовой мечте центральной лодки был отчетливо заметен красный флаг со звездой внутри белого полумесяца.
- Г-гик - р-рык! Г-ги-ик - р-ры-ык! - тяжко выдыхали из себя гребцы с каждым взмахом весел.
- Дун - дун! Дун - дун! - задавали ритм барабаны музыкантов. Их глухие звуки падали тяжёлым камнем на сердце невольников, вызывали ненависть и отвращение в их сердцах.
- Г-ги-ик - р-ры-ык! Г-гик - р-рык! - корабль словно стонал в такт тяжелым выдохам прикованных к веслам рабов.
- Живей, живей неверные с-собаки! - евнух-потурнак похожий на старого вола безжалостно стегал плёткой несчастных каторжан. - Клянусь Аллахом, я заставлю вас грести, как положено! - Надсмотрщик бегал по палубе, тряс жирной, волосатой грудью, кричал до пены на губах. - Все сдохните, проклятые пожиратели падали, но сделаете как надо!
- Г-гик - р-рык! - блестели потные лица, лоснились согнутые спины.