Потом голова его быстро поднялась, и лицо приняло властное, повелевающее выражение, словно в этой комнате были какие-то люди, с которыми он спорил, и зорко, со сдерживаемой неприязнью смотрел на них сквозь тяжелые, почти слепые стены помещения. Но в комнате никого не было. Холеной в перстнях рукой он взял письмо и в очередной раз начал его читать...
...Селям алейкум, отец. Да продлит Аллах твою жизнь на многие годы!
Холодные глаза бея при воспоминании о сыне заискрились, потеплели. Он поднес бумагу ко лбу, затем к губам и нежно поцеловал её.
... Отец, прости меня, но сердце мое в тревоге. Я знаю, что первую часть уговора с ненавистным купцом из Таганово ты выполнил - мастеровых в количестве ста человек для строительства нового поселка отослал. Очень жду и надеюсь на быстрое выполнение второй части договора, после чего я наконец-то снова смогу вернуться в наш дом, поблагодарить всевышнего, обнять тебя, увидеть родных, поцеловать маму...
- Гнусное отродье! Подлые, трусливые шакалы! - Джафар крякнул и засопел, сдерживая рвущуюся из груди ярость. Если бы он мог закричать во всю силу своих легких, он изрыгнул бы самые чудовищные проклятия этим шелудивым собакам! - О, великий пророк, помоги мне! Помоги осилить силу урусов. Я буду тебе горячо молиться. Научи меня как поступить... Задали неразрешимую задачку - купить пять десятков корабелов и что бы все они были из Московии. Где я найду таких мастеровых? Их даже захватить в полон невозможно? У, грязные дети шайтана! Проклятые собаки! Вы ответите мне за страдания сына! Всю кровь выпущу по капле! Это же надо было придумать - невыполнимое требование!!! Разве могут быть у постылых гяуров строители кораблей?
... Третий месяц я нахожусь в плену у купца из Таганово, на его заброшенном острове. И уже начал немного разбираться, что тут и как. Здесь всё время чувствуешь себя в напряжении. Опасность подстерегает на каждом шагу. Жизнь и смерть идут рядом по одной дорожке. Чтобы выжить приходиться ходить как по лезвию ножа.
С раннего утра и до позднего вечера меня мучают истязанием под названием воинская учёба. Учёба, учеба, учеба!!! Эти урусы просто помешаны на пытках и зверствах. (Физические, тактические, строевые, огневые, инженерные, а скоро начнутся и мореходные). Они откуда-то узнали, что я болдырь и мать моя с Чернигова. (Примечание автора. Болдырь - сын татарина и русской невольницы). И теперь, по их словам, я просто обязан отдать дань Родине.
- У-у, исчадия ада! Дети оспы и горбатых ослов! - бей схватился за рукоять торчавшего за поясом богато украшенного кинжала и стиснул её так, что побелели суставы пальцев. Он скрипнул зубами и мешая русские, персидские, татарские ругательства, начал маятником ходить из угла в угол комнаты, угрюмо поглядывая в пол... - Проклятая страна, дьявольский народ! Откуда неверные узнали про подробности рождения его любимого сына? Какая ещё ДАНЬ Родине? Что за мерзкие выдумки неверных? Сколько ещё придётся заплатить, что бы мне вернули сына?
- Папа, если бы ты знал как мне тяжело! Как мне хочется домой! Но больше всего сейчас хочется сладкого, особенно халвы или арабского шербета. Отправь пожалуйста побольше сладостей с очередной партией невольников...
Несчастный родитель встал и, схватившись за голову, словно в приступе боли, повел рукой по лбу, как бы желая прийти в себя. - Презренные гяуры! Видит Аллах, пусть будет так, как хочет этот презренный купец. Я найду ему корабелов! Я выкуплю любимого сына, что бы мне этого не стоило, но потом... - Он зло усмехнулся в бороду. Его бледное лицо потемнело от гнева, а глаза налились кровью. Перекосив от злости рот, он прошипел. - Что ж, придет час, и безумцы пожнут плоды собственной глупости... Они ответят за все страдания, которые перенес мой сын...
Глава 9.
Огромное, оранжевое светило медленно и неохотно клонилось к горизонту. С острова "Счастливый" казалось, что чем ниже опускалось оно, тем становится всё больше и больше. Расплавленный шар раздувался прямо на глазах. Казалось, еще немного, и солнце взорвется, расплескается по небосводу и океану кипящими, жгучими брызгами.
Усиливающийся ветер шелестел большими листьями пальм. Он надувал их словно паруса. Время от времени доносился глухой стук упавшего кокосового ореха...
Сухой воздух постепенно напитывался влагой, холодел. Вечерний закат нес запах моря, рыбы, водорослей. Соленый и мокрый, он лишь слегка, незримо, вплетался в упругую влажность ветра, и все-таки от него, от этого легкого и горького привкуса, немного опьяняло и кружило голову...
Слова незнакомой песни задорно разносились по округе, с высокой, одиноко стоявшей возле большой строительной площадки пальмы...
Недалеко от "поющего" дерева собралась группа бывших рабов, неделю назад доставленных на остров в обмен на "свободу" татарского принца Азиса. Люди непонимающе переглядывались, чесали затылки, соображали, зачем их собрали после ужина, недалеко от этого, без перерыва "поющего" дерева.
- Так, ребятушки, слухай сюды, - начал неизвестный суховатый дедок.
Одет старец был "по последней моде", короткие, до колен, тропические брюки, (Примечание автора. Называемые на острове странным заморским словом шорты) белую рубашку и выцветшую панамку, напяленную на загорелую лысину.
- Братцы, нынче у нас осемнадцатое, - бывший почетный кобыловодитель, ныне заслуженный высокого звания вторпомпех Потап важно подоил седую козлиную бороду. Хитро прищурился и вопросительно осмотрел окружающих. - А, это значит, что?
- Што? Што? Чавось? - эхом понеслось непонимание среди зарождающегося карибского пролетариата.
- Чавось? - передразнил старец. - Итить - колотить веником по бане! Это значится, ваша бригада, последняя, которая не получила аванс. Вы пошто баламуты антихристовы порядок не соблюдаете. У нас, все трудяги получают аванс с пятнадцатого по осемнадцатое число. Сегодня, осемнадцатое - треба получить.
- А, что это, задери лещ местную рыбу за жевотину, за оказия такая? Аванс? - переспросил костистый, похожий на Кощея, мужичок, тряся кудлатой головой.
- Девок, что ля приведут, али кормить скусней будут? - кто-то из толпы начал весело зубоскалить. Мужики по-доброму засмеялись. - Али ещё кокое богохульное запланировано? Тут ведь у вас, куда не плюнь, во всех местах непонятки творятся.
- Э-э-э... деревня... - на заборе лапти худые! - дедок пошамкал беззубым ртом. Матюкнулся. - Чертово семя! Молодо-зелено, ума не нажито... Пороть вас надо на конюшне вожжами, а не девок водить. Сказываю, оплату вам положено выдать, за работу.
- Оплату? Деньги? - толпа сразу в едином порыве начала приближаться к говорившему. - Пресвятая богородица, владычица милосердная! Вот, так диво - штаны на ветер! Вытащили людишек из неволи, кормят, поят, одёжку выдали, да ещё и... платить собираются.
- Воистину, тагановский купчина из ума выжил... - тощий выкатил от удивления глаза и зарядил скороговоркой...
- Да погодь, ты ужо, балда стоеросовая! - резко перебили лохматого. - Поскольку... сказываешь платить будут?