- Есть! Выполнять приказ!
- Павел Александрович, - к Пехоте подошел один из бойцов разведывательно - диверсионной группы. - Разрешите обратиться.
- Ну, что ещё?
- Тут, такое дело... Ребята за Илюху Черкашина просят. Совсем парнишонка исстрадался. Изводит себя грусть тоскою, голубь наш сизокрылый. Помочь бы ему?
- В чем нужна помощь, этому лоботрясу? Напомни ка, давно ли он вышел из наряда?
- Любовь у него.
- Любовь, это хорошо. Хотя, лучше бы он уставы зубрил, и спать перестал в караулах. Так, что отставить любовь! Не положено! Мы на задании или где? Нам, сейчас, о найме кузнецов думать надо, а не о любви.
- Павел Александрович, - упрямая складка на лбу подчиненного пересекла лоб. - Ложкин с вашим приказом и без нас справиться. А пока, разрешите вытащить девчонку из неволи. Ведь пропадет красатуля почём зря.
- Подожди Подберезкин, мы в Туле всего ничего... - вторые сутки. Когда он успел?
- Эва, да вочерась к вечеру зацепился "Черкаша" у какой-то калитки. Уж сильно ему приглянулась девонька: Стройна, пригожа, пышногруда, в глазах - жар. Всего-то часок посудачили у завалинки. А с утра пришли солдаты и похватали всю семью под белы рученьки, да под замок. Сказывают брат с отцом у неё дюже по кузнечному делу мастера. Собрались гнать их по царскому велению на соляные работы. Илья как узнал - места себе не находит. Цельный день ходит вареный как рак.
- Товарищ командир, прошу от всех ребят... Переживаем за него. У нас он заводила, балагур: Что железо ковать, что девку целовать - везде поспеет. А насчет дисциплины, так подтянет, после свадебки. Верно сказывают люди ... Сытая курица и волка залягает.
- Бойцы, вы вообще соображаете, о чем говорите! - грозное рыжее начальство насупилось и собралось со всей армейской прямотой пропесочить нерадивых подчиненных. Открыло рот, набрало в грудь побольше воздуха и... вдруг на несколько секунд задумалось. (Примечание автора. Прямо с открытым ртом).
- Чтобы я, для своего "лучшего" бойца, - Пехота тыкнул рукой в сторону виновника торжества. - Вот этого лопоухого "отличника боевой и строевой подготовки", зубрилы устава! Дал разрешение из-под замка, из амбара, окруженного дубовым частоколом, с крепкими запорами, засовами, с вооруженной до зубов охраной и кабелями волкодавами, выкрасть любимого, самого дорого на свете человека... Да не за, что!!!
- ....Так, орлы! Слушай мою команду. Первое, срочно вернуть ребят Ложкина. Его задание отменяется. Второе, через час собираемся всей группой в условленном месте. Третье, Черкашин, Ромео недоделанный - ко мне, быстро...
Снаружи покосившегося на одну сторону амбара было зябко, сыро от прошедшего накануне дождя. В душном воздухе спёртого тесного помещения пахло прелью, мхом, сырой кожей, человеческим потом, образуя смрадную, тяжелую атмосферу. Холодные капли всё еще продолжали сочится с потолка. Сквозь небольшие оконца заделанные бычьим пузырём тускло светил догорающий день. Подневольного народу внутри амбара набралось много.
- Ахти ты, горе горькое какое! Ах, беда - беда кака! Матушка-владычица, богородица пресвятая, спаси и помилуй нас, - женщины роняли горькие слезы жалости, причитали, прощались с разорённым хозяйством, с родной сторонушкой. Мужики, скрипели зубами, сдерживались, сидели, словно каменные. Звякнула ржавая цепь. Кто-то от тоски, от тягот заныл унылую песню. Снаружи здания, вдоль стен, больше для отвода глаз, нежели для порядка, меся жидкую грязь, расхаживали два стражника с ружьями.
Внезапно скрипучая дверь амбара приоткрылась, и заключенные увидели лицо неизвестного ушастого парня. Заглянув, он долго пытался осмотреться в полумраке. Затем вошел внутрь негромко произнес... - Дуняша, сердце мое, свет очей моих! Ты же здесь?
- ... ответом ему была тишина. Народ решительно не понимал, каким образом, случайный прохожий по такой мерзкой погоде сумел незаметно подойти к амбару, пройти злую вооруженную с головы до ног охрану, открыть тяжелые входные ворота. И всё ради того чтобы узнать здесь ли его Дуняша. Люди молча переглядывались друг с другом.
- Любушка - голубушка, это я, Илюша, - чуть громче, напевнее повторил странный посетитель. Одет парень был в ярко красную рубаху и холщовые порты, заправленные в сапоги, на голове - суконный колпак из под которого вились белые кудри.
- Мы с тобой вчерась вечерком познакомились. Солнышко ясное, выйди на минутку, пока охранников нет. Перекинемся парой словечек.
- Шел бы ты отседова паря, ради Христа, - внезапно грубый мужской голос ответил влюбленному. - Девоньке чичас не до свиданий. Не видишь, бяда у людей, в ссылку как скотиняку угоняют. А ты тут с глупостями лезешь, душу морочишь. Да и люба она другому. Жених у неё чай ужо есть.
- Эта кто же таков? - голос влюбленного вмиг изменился. В нем резко прорезался, метал и высокомерие. Заводила тряхнул белокурыми кудрями. Распрямил спину. Выпучил грудь колесом. Задрал подбородок. - А ну, покажись, кто такой смелый?
- А хотя бы я, - с земли поднялся здоровенный, весь обмотанный цепями парень.
- Ты, что, Вася? - Девушка наконец-то проявила себя. - И вовсе ты, мне, ноне не жених. Да и этого белобрысого, я толком не знаю.
- Как это не жоних? - С пола поднялись ещё два человека, явно стараясь поддержать друга. - Чегой-то всякое дубье стоеросовое, рыло неумытое на наших красных девок зарится будет? Шалишь парниша. Мы чужим добра не отдаем!
В открытую дверь амбара по одному стали просачиваться другие неизвестные люди. Они по деловому располагались вдоль стен. Последним в смрадное помещение вошел молодой рыжий паренёк.
- Ложкин, что здесь происходит? - гаркнул он, сразу же обратившись к одному из незнакомцев.
- Павел Александрович. Кажется, местные собираются бить Черкашина.
- Очень интересно... А за, что будут бить этого непутевого лоботряса?
- Дык, сказывают, чужую невесту собрался увезти.
- Православные! А чего в темноте-то кулаками махать? А ну, давай, кто не трус! Выходим на улицу, а затем аккуратно проходим в овальный проход, и уже опосля разберёмся на кулачках кто чего стоит.
Народ нехотя стал выходить из амбара. Многие, особенно большей частью женщины, решили остаться на месте.
Парнишка видя, что не все торопятся покидать помещение, тут же дал указание своим людям ускорить процесс.
- Нет, ну вы поглядите, - бубнил он себе под нос. - Я как благородный разбойник, освободитель безвинно угнетенных. Как Дубровский или Дон Кихот ринувшийся на ветряные мельницы... Спасаю их от неволи. А они вместо признания за освобождение собрались бить моих ребят. Ну, что за народ пошел неблагодарный?
- Подберезкин, - майор начал отдавать последние команды в опустевшем амбаре. - Снимай охрану, выводи ребят. Ивушкин, проверь, тут всё и вон, пацаненка, забившегося в угол, взять не забудь... А то потом нам с тобой какая-нибудь мамашка все мозги вынесет... - куда дели мое чумазое чадо?
Розовое солнце почти полностью закатилось за бескрайнюю кромку океана. Сиянием золотых искр обозначилось огромное зеркало водной глади уходившей далеко за горизонт. Расцветка набегающих на белый песок волн, под светом последних лучей, менялась на глазах. Вот зеленоватые цвета стали золотисто-синими, а вот спустя несколько минут потемнели до пепельно-серого. Небольшие валы катились друг за другом, с ходу выползали на пологий берег, как живые существа мягко шипели, и отступали обратно. Далеко от берега, казалось на самой середине моря, легко, как комья пены, длинной грядой кружили белоснежные чайки.