— Сердишься, — наконец шевельнула сухими и, кажется, растрескавшимися губами.
Ответ меня удивил.
— Да, — наплевав на приличия, признал дракон. Но вид сохранил невозмутимый. — Выпороть бы тебя за глупую выходку, да рука не поднимется. Ты чем думала вообще, Маиша?
Детское имя меня добило. Я оперлась локтями о стол, спрятала лицо в ладонях и шумно вздохнула. Слез не было. А жаль, стало бы легче.
Ну не дура ли? Хорошо еще дракон почуял, что именно произошло, и не думает, что мы с Виром… В противном случае ни на что хорошее надеяться бы уже не пришлось. А так будущее по-прежнему покрыто мутной пеленой тумана. Попробуй разгадать, что там скрывается за ней! А я смотрю на дракона, назначенного мне в мужья, и понимаю, что выходка впереди еще не одна. И какая я после этого льера?
— Ладно, не реви, — на плечо опустилась тяжелая ладонь, осторожно погладила. — Сделала и сделала, никогда не жалей ни о чем. Разберемся. Ты как себя чувствуешь?
Еще один сухой всхлип, и я прислушалась к себе.
— Холод, — прижала руки к груди и из-под опущенных ресниц глянула на драконьего правителя. — Его стало больше. И дышать больно.
Это пугало куда больше, чем стоящий рядом мужчина. Но я ведь сама виновата, так? Значит, заслужила любые последствия. И нечего жаловаться.
— Само собой, — улыбки не случилось, но рука ассара мягко сжала мое плечо в попытке подбодрить. — Со временем ты привыкнешь и научишься не обращать внимания. А пока терпи.
Кивнула. Все равно тут без вариантов.
— Ко мне ты что чувствуешь? — вернулся к своему вопросу Шираж.
А, так вот он о чем… Сил сопротивляться не было, и я снова погрузилась в себя. Странно, но чем ближе находился жених, тем меньше оставалось страха. Но и нежных чувств, которые должны появиться благодаря узам, не было. Ни намека, ни отголоска, ни хотя бы росточка. Еще очень хотелось спать, но это уже не к Штедьеру.
Быть может, однажды я и скажу все это дракону. А пока…
— Мы чужие. И совсем не знаем друг друга. И у меня узор на запястье щиплет…
Чувственные губы впервые дрогнули в подобии усмешки. Теплые пальцы коснулись воспаленной кожи.
— Верно, моя льера. И у нас есть без малого три месяца, чтобы навести мосты.
Энтузиазма в зодчестве чувств я не проявила, но от меня и не ждали.
Скоро воздух в доме прогрелся достаточно. Шираж напоил меня горячим молоком с ложечкой меда, вытряхнул из плаща и уже сонную уложил в постель. Сам присел рядом, устало вздохнул и еще раз погладил темные линии на покрасневшей коже.
— Когда-нибудь я обязательно тебе расскажу, как это работает…
— Тебе надо отдыхать и набираться сил, — информировал меня будущий муж ближе к вечеру.
И поднес к губам ложку с теплой, но не горячей кашей.
М? Забота — это, без сомнения, приятно, и сил протестовать нет, но как-то все… не правильно. Выбивается из привычного уклада. Он — дракон, я — невеста по принуждению. Был, конечно, уговор попытаться найти взаимопонимание, но пока нас соединяют узы, это все не по-настоящему. Я ведь даже не знаю, которые из слабо тлеющих на донышке души чувств действительно мои!
Но препираться с тем, от кого зависишь — дурость полная. А деваться некуда. Хороша ситуация!
— Маиша, открой рот, — напомнил о себе дракон.
Я же интуитивно сжала губы.
— Сама справлюсь. Отдай ложку!
Как всякая льера, ненавижу чувствовать себя беспомощной. И зависимой. И просто чувствовать — ненавижу. Одни проблемы от этого.
— А я думал, мы договорились… — стоило ассару подпустить в голос разочарованных ноток, как щек румянцем коснулся стыд. Узы? Или…
Интересно, драконья невеста вообще имеет право называться титулом высших аристократов Севера? По поведению и внутреннему ощущению не очень-то похоже. А жена? Останусь я ледяной льерой после свадьбы? Сохраню за собой удел? А с Домом что будет? Оййй! Голова просто пухнет от вопросов, а мне в нынешнем состоянии стрессы строго противопоказаны.
Жаль, поздно вспомнила. Кончики пальцев обожгло, с губ слетел испуганный возглас, а еще недавно исходящая паром каша подернулась тонкой корочкой льда. Молодец, льера, так держать! Вторые сутки титул подтверждаешь!
— Прости… — выдохнула с искренним раскаянием. — Мне сложно привыкнуть.
Шираж отставил в сторону миску, стряхнул с темно-синей рубашки инеевый налет и философски изрек:
— Значит, не голодная.