– Вот так и я, как тот самый стол! – раздумывала Дарья. – Вспоминают только когда по работе нужна… Ну, оно и понятно… хороший специалист всегда нужен!
Хотя, дома она была тоже очень и очень востребована. Вот, например, на даче покопаться или с детьми посидеть!
– Дашунь, я закину Верочку! – щебетала близняшка Аня почти каждые выходные
– Дашк, я везу Валерика! – сообщала Танюша, не отставая от сестрицы.
Они-то в отличие от Дашки выскочили замуж на первых курсах института. Обе очень быстро забеременели и родили детей, взяв академические отпуска, а теперь неохотно доучивались, считая, что в жизни они и так устроены, а «корочки» нужны только для проформы. Дети, как только было можно это сделать, были устроены в садики, только вот выходные оставались некоторой проблемой.
Нет, можно было бы, конечно, и родителям внуков оставлять, только вот они частенько возражали…
– Я не подписывалась в сорок пять быть бабушкой! – возмущалась их мама, которая всё ещё оставалась дивной красавицей. – Да и ваш отец как-то на деда не тянет. Вон, Даше отвезите детей, у неё квартира отдельная, личной жизни никакой, так хоть с племянниками развлечётся.
Собственное жильё у Дарьи образовалась из-за того, что ей досталась квартира от родственника, не имеющего собственных детей, и вечно страдавшего от близняшек, которые настырно приставали к нему, с «поиграть» каждый раз, когда он приходил в гости к их родителям. Дашка никогда ни к кому не приставала, сестёр уводила подальше, приносила чай и пирог, и уходила сама. То есть давала ему возможность просто передохнуть. Видимо, именно за это он и завещал квартиру Даше – не часто можно встретить ребёнка, который тебя просто понимает.
Сестры, разумеется, оскорбились, но сообразили, что Дашкина комната теперь будет свободна, и радостно её поделили. А через пару лет, когда стремительно выскочили замуж и обзавелись детьми, поняли, что к ней можно привозить детей, освобождая себе выходные.
– Всё равно, свои ей не светят – кто ж на такую позарится! А так – хоть с малышами повозится.
Сообщали друг другу родственники, очень довольные столь удобным положением дел.
Правда, сама Даша пыталась что-то в жизни изменить. Нет, честно пыталась! Сначала она сходила к визажисту. Вышла оттуда с ощущением того, что на неё надели красивущую маску, которую она сама на себе не нарисует даже под страхом смертной казни.
– Это или всю жизнь бегать к визажисту каждое утро себе «лицо рисовать», или людей пугать… Вот пришла нормальная, местами даже красивая, а потом, на следующий день хлобысь, и мамадорогаяхтоэто? Не-не, у нас и так народ нервный, зачем ещё так-то их расстраивать?
Потом она сходила в парикмахерскую и сменила унылый хвостик на стрижку, а русый цвет волос, который её блондинки-сёстры называли мышиным, превратился в тёмно-каштановый.
– Ой, вы так изменились! – защебетала мастерица, щёлкая ножницами вокруг Даши.
– Это уж точно! Прямо сама себя не узнаю! – выдохнула Даша, судорожно соображающая, сколько раз нужно вымыть волосы, чтобы хоть немного избавиться от кошмара, царившего на её голове – цвет и стрижка сделали её похожей на измождённую звезду немого кино.
Потом, вымыв голову двадцать четыре раза за ночь и немного избавившись от рокового эффекта, Дария сидела в ванной под душем, рыдала, соображала, когда отрастёт её несчастный русый «хвостик» и думала о том, что раз наружное изменение не помогло, надо поменять что-то внутри.
– Мне ж к этому… к психу, в смысле, к психоаналитику сходить надо! – осенило её.
Она зашла так далеко, что даже сходила на консультацию! Правда, и там ей не сильно повезло… Специалист, к которому она обратилась, был явно повёрнут на зависти клиентов к окружающим и предположил, что все её проблемы именно из-за того, что она завидует своим красивым сёстрам и родителям. Затем он приплёл Фрейда, а потом сделал столь странный вывод, что Даша всерьёз решила, что может, ей и нужна помощь психоаналитика, но вот этому конкретному типу нужна экстренная помощь психиатра, возможно, даже с длительной госпитализацией в соответствующее учреждение, хотя бы для безопасности окружающих.
После этой последней попытки она шла домой под проливным дождём, плакала о загубленной жизни молодой, где у неё есть только родственники да работа и увлеклась этим процессом так, что чуть не врезалась в дерево, споткнувшись обо что-то мягкое и мокрое.
– Правильно! Мало мне, что ни один приличный и хоть сколько-нибудь трезвый мужчина на меня не смотрит, так надо чтобы ещё в ужасе шарахались от разбитой рожи! – сообщила она дереву, пытаясь отцепиться от ствола и не рухнуть на мокрый газон. – Как корова над бомболюком! – охарактеризовала она свою позицию.