Скорость движения прежняя 40 – 45 км/час. Вновь заправляемся у водонапорной башни водой. Долго ждем своей очереди. Вода рядом. Реки Терек и Сунжа текут через города. Но пить эту воду нельзя. Опасность заражения велика. Хотя местные жители пьют и нормально себя чувствуют. Видимо адаптированы. С вирусным гепатитом шутить нельзя, на себе испытал. Он косит людей без разбора.
Пользуемся остановкой. Дымят трубы вагон – кухни. Время обеда. Старшие команд строят новобранцев для приема пищи. На раздаче два повара. Кушаем с алюминиевой посуды. Сегодня у нас рисовая каша с тушенкой. Завтрак и ужин сухим пайком. В пайке различные консервы, в том числе сыр, сахар, печенье.
Что – то новое. «Дети гор», то есть наши подопечные, стали разбрасывать посуду. Сделали предупреждение: без посуды кормить не будем. Прекратили, однако, это безобразие через некоторое время вновь продолжилось. Отказываются мыть за собой посуду. Заявляют что это женская работа. Подобного рода объяснения слышал не раз. Среди этой категории много желающих быть в воинских частях «хлеборезами». Откуда такие познания о теплом месте? Поправим и эти ошибочные заявления.
Армия сильна дисциплиной. Отсутствие дисциплины приводит к хаосу, потере боеспособности, что уголовно наказуемо. У меня за спиной 28 лет армейской службы. Смотрю передачи, слушаю рассказы действующих офицеров о сегодняшней армии, удивляюсь: обязательный сон после обеда, работать нельзя, отработка норматива «подъем – отбой» за 45 секунд не рекомендуется, «наряд вне очереди» в прошлом. Нас воспитывали жестко, но я только благодарен своим командирам, за их труд.
Немного о полученных нами призывниках. Действительно в Грузии, в целом на Кавказе молодежь воспитывается на лучших традициях. К ним относятся: послушание, уважение к родителям, родственникам, соплеменникам. Семья – это свято. Однако это не значит, что названные традиции распространяются на всех.
Они порой игнорируются, если посторонний человек не принадлежит к тому или иному клану, другого вероисповедания или национальности. При определенных обстоятельствах названные выше традиции отодвигаются в сторону. Так, однажды, я стал свидетелем и участником инцидента. Обстановка следующая. Тбилиси, железнодорожный вокзал. Пустой перрон и зал ожидания. Двери открыты с обеих сторон. Жду поезда на Ленинакан. На мне военная форма. Время полночь. Прохладно. Слышу женские крики, плач, просьбы о помощи. В зал ожидания с улицы забегают пожилая женщина и девушка не старше 15 – 16 лет.
Как потом оказалось это были приезжие мать с дочерью. Русскоязычные. Их преследуют трое местных парней. Догоняют убегающих. Буквально вырывают девушку из рук женщины. Затем ведут упирающуюся девушку на улицу к автомашине. Пришлось вмешаться, возник конфликт. Трудно предсказать, чем бы он окончился.
На шум прибыл комендантский патруль. Начальник патруля такой же лейтенант с двумя солдатами. Через некоторое время появился дежурный милиционер, тоже из местных. Он чем – то переговорил с парнями и спокойно их отпустил. Пришел мой поезд. Попросил начальника патруля приглядывать за нашими земляками. Я назвал единственный пример. К сожалению, такие случаи имели место. Достаточно вспомнить о кровавых событиях в Сумгаите, Таджикистане.
В грузино – абхазской войне 1992 – 1993 годов грузины проводили этнические чистки по отношению к абхазам, грекам, русским. Затем началась волна изгнания с территории Абхазии грузинского населения. Вседозволенность по отношению к людям другой национальности имела место и в других анклавах.
В августе 1993 года в составе группы офицеров штаба Армии некоторое время участвовал в приеме беженцев. Пункты приема находились на территории авиационных гарнизонов Бобровка и Домбаровка. В основном это были беженцы с юга, ушедшего в небытие Советского Союза. В частности из Абхазии и Грузии, а также с территории Таджикистана и Узбекистана. На наши аэродромы садились военно – транспортные самолеты с женщинами, стариками, детьми. Измученные, полураздетые, голодные, с не прошедшим ужасом в глазах. Для их временного размещения использовались авиационные ангары. После прохождения проверки беженцам оказывалась вся возможная помощь. Они потеряли жилье, все нажитое имущество. Рушились семьи по причине национальной принадлежности.